— Здорово, отче!
Если бы не заплетенные в тоненькую косичку волосы, перевязанные узкой засаленной тесемочкой, да не подрясник из небеленого холста, можно было бы подумать, что над постолами трудится панский служка. Поп был сухонький, остроносый, на маленьком, точно печеном личике кустиками росла бородка, сквозь редкую растительность просвечивали тонкие губы. На худых ногах красовались большие чуни.
Священника звали Серафим. Этим церковным именем только и отличался он от посполитых, ибо, как и они, не умел ни читать, ни писать, а все церковные требы заучил на память еще от отца, который тоже был попом.
— Здоров, пане атаман! — отвечал Серафим тоненьким голоском. — А я мыслю — не заходишь, значит, поехал уже себе на Сечь.
— Потрясись, поп, еще несколько недель. Не приходил Стась?
— Нет... Доведет тебя этот католик до греха!
— И католики не на один салтык [Салтык – лад, склад, образец], поп. А что это у тебя за молотильщики?
— Пришли, яко тать в нощи. Расспрашивал — таятся.
— Должно, из Лукомля. К Григору их...
— Из речей уразумел — к тебе хотят пристать.
— Оно и будет — ко мне.
Батюшка недоуменно захлопал глазками.
— А что, и Лысенков Григор тоже?.. Вот тот медведь?
— Меньше, поп, будешь знать, меньше брехать доведется.
— Что зело, что толико. Виселицы, вижу, мне не миновать, это уж точно.
— Радуйся, отче, — не каждый заслужит такую честь!
— За шляхтича не стою. Того убить — богу угодить.
— А такого, как посессор пан Куценко?
Серафим даже привстал на стуле.
— Пусть бог милует, это ж наш пан, православный.
— Православный? А шлях утыкал головами своих же православных мужиков!
— Ему бог судья! Сказано: «Наущу беззаконные путем твоим, и нечестивые ко тебе обратятся!»
— Что-то больно хитро, поп! Ой, висеть тебе в пекле вниз головой вместе с куценками. Ну, ладно! Твое дело подливать масло в огонь да направлять недовольных к Григору. Вот это будет праведный путь.
Через порог, наклонившись, переступил жолнер надворного войска князя Вишневецкого. После яркого солнца он долго мигал и, должно быть все-таки никого не разглядев, наугад кинул:
— Слава Исусу!
— Здорово, Стась! — ответил Кривонос.
А батюшка только буркнул:
— Скинь шапку — святые образа висят! — Встал и, как вышколенный слуга, вышел из хаты.
— Садись, Стась, — сказал Кривонос, поглядев в оконце, что там делает Мартын. Тот уже беседовал с батюшкой под поветью. — Ну, рассказывай, с чего это в замке поднялась такая суета?
— Завтра все войско выступает в поход, вашмость.
— В поход? — удивился Кривонос. — Как будто не слышно, чтоб была для того причина. Куда?