Чапа замялся, но Домна не заметила его замешательства и чуть не подпрыгнула за стойкой.
— Может, поп думает, что пан Важинский — чтоб у него глаза повылазили — больше даст. Как бы не так, дожидайся! А у нас это под боком.
— Я бы дал больше. Может, вы там намекнете пану отцу?
— Ты смотри, каков подлюга! — сказал ошарашенный Верига Гордию. — Чтоб еще я грех на душу брал. Да есть ли у тебя бог в сердце? Домну свою пожалей, а то останется вдовой, как рассержусь. Один раз уже тебя где-то отметили, успокойся на том, басурман!
Домна выскочила вперед и оттолкнула Чапу.
— Что вы его, дурака, слушаете? Он и на лошадях от себя доплачивает, а вот пан Важинский, чтоб ему шею свернуло, так тот умеет барышничать. Левухи у пана Сенявского заграбастал и еще два местечка держит. Ему перепадает и с оброка, и с осыпа, и с перевозов. А мой старый дурак на корчме думает разбогатеть. Я уж говорила: «Проси у пана Чаплинского аренду — может, сдаст хутор Суботов».
— С каких это пор подстароста Чаплинский хутором войскового писаря стал распоряжаться?
— А вы разве еще не слыхали? Так вы издалека едете! Пан подстароста сделал вчера наезд на хутор сотника Хмельницкого! О, там пан Чаплинский погрел себе руки: на хуторе было еще копен четыреста прошлогоднего хлеба, да пасека, да разное добро во дворе. Сотник ведь с достатком.
— Ты не врешь? — удивленный Верига даже встал.
— Да провались подо мной земля, сама видела, как пан Комаровский стегал на площади малого сотничонка.
— Какой Комаровский?
— Я же говорю, что вы издалека! Зять Чаплинского.
Чапа дергал Домну за рукав кофты, но она горела желанием рассказать новость и окрысилась на Чапу:
— Что ты меня дергаешь, все же об этом знают!
— Да от тебя же и знают, а пан подстароста подумает, что Чапа умышленно подстрекает казаков. Получишь тогда аренду!
— А где же Хмельницкий был? — спросил Верига. — Как он допустил?
— Лащевцев мы на хуторе проучили, — начал Гордий, но, почувствовав, как под столом его толкнул коленом товарищ, замолчал и стал старательно собирать крошки хлеба.
При этих словах Чапа навострил уши, глаза его загорелись, но он, словно бы между прочим, сказал:
— Можно себе представить, что у вас там наделали эти лащевцы. Пан стражник, слыхали мы, портит и дивчат и молодиц, кто ни попадется, а его разбойники всякое добро хватают.
— У нас люди злые, мы им...
Верига сердито перебил Гордия:
— Как пан Хмельницкий, спрашиваю, допустил, чтобы его так оскорбил Чаплинский? Да еще и кумом ему доводится!
— Так пан знает Хмельницкого? — сочувственно спросила Домна. — Может, вы пан Богун? Может, пан Кривонос?