Вот в чем причина их ссоры!
– Нет, я не имел права, – согласился Аластер. Бесспорно, лишь безумие позволило ему закрыть больницу. А еще он выбрал бы для брата другую жену – не такую красивую, менее общительную, менее практичную, чем Элизабет Чаддерли… какую-нибудь простушку, которая была бы менее уверена в своих чарах, которая не так напоминала бы ему его покойную жену…
Та битва проиграна. Но Аластер не мог отвечать за свои поступки, потому что больше не понимал их, хотя отчетливо помнил каждый. Как много внимания он уделял тому, чему не надо, и в то же время как мало внимания он вообще уделял чему бы то ни было.
Но сейчас началась новая битва.
– Скажи мне, – обратился Аластер к брату, – что я должен сделать, чтобы снова добиться твоего доверия, любви?
Майкл заморгал.
– Доверия или любви? – переспросил он. – Потому что ты знаешь, что последнее у тебя есть. А вот первое будет стоить тебе дороже.
Это всегда было особым умением Майкла – считать любовь и доверие разными вещами. По мнению Аластера, по отдельности любовь и доверие ничего не значили.
– И того, и другого, – ответил он.
Кивнув, Майкл снова принялся пилить ножом свой бифштекс.
В наступившем молчании Аластер стал чувствовать устремленные на него взгляды. Двери позади себя он ощущал как болезненную рану, ведь в эти двери мог войти кто угодно, любой из четверки в его списке или кто-то из их доверенных лиц. Если он сейчас повернется, то может встретить понимающую усмешку, презрительную ухмылку, хихиканье. Кого-то из тех, кто знает.
Но он сотрет эти ухмылки с их лиц. Если он не мог препятствовать распространению этой новости, то знать и свободно обсуждать ее было бы с его стороны самой ужасной ошибкой, которую может совершить человек.
Аластер совладал с дыханием. Позволил себе сделать маленький глоток вина. Оглядев столовую, он отметил про себя тех, кто ему кивнул, и тех, кто поспешно отвернулся.
Это его клуб. Его стул – у окна. Это его место. И каждый, кто пожелает бросить ему вызов, ответит за это. Он вновь забирает себе то, что ему принадлежит, и начал он с доброго мнения брата.
Аластер повернулся к Майклу.
– Скажи мне, – промолвил Марвик, стараясь говорить ласково – так проще убедить Майкла в своих добрых намерениях, – как я могу исправить ситуацию?
Майкл откашлялся.
– Да ради бога, Элизабет хочет двигаться вперед! Как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон! Что касается меня… наверное, время, вот что понадобится. И твоя компания, – ворчливо добавил он. – Помоги мне, господи! Но по какой-то безумной причине я, кажется, скучал по тебе.