– Боюсь, так и есть. – Герцог был похож на обстриженную овцу.
Его губы дрогнули. А потом – чудо из чудес – он тоже начал смеяться.
– Ну, а теперь ставки растут, потому что, если бреете вы так же плохо…
– О нет… – Оливия попятилась назад. – Я не поднесу бритву к чьему-то горлу. Я никогда этого не делала, и я… – Она отвернулась.
Он схватил ее за запястье. Ее живот стал подергиваться раз за разом, как вздрагивают дети, когда икают. Оливия медленно отвернулась.
– Но как же миссис Джонсон…? – тихо спросил он.
Она с трудом сглотнула.
– Вы же знаете, что не было никакой миссис Джонсон – вы сразу это поняли.
– Да, – через мгновение промолвил он. – Но только сейчас я начинаю жалеть об этом.
Наверное, она не понимает его. Не может же он намекать на что-то неприличное…
Его палец начал медленно поглаживать ее запястье. Опять! Всхлипнув, Оливия вырвала у него руку.
– Я… Пойду позову Викерза, чтобы он все исправил, – сказала она.
– А что надо исправлять? – лениво спросил герцог. – По-моему, все вышло прекрасно.
Оливия убежала. Лишь оказавшись на середине лестницы, она поняла, что сделал Марвик. Она остановилась, чувствуя себя униженной, ей хотелось, чтобы земля разверзлась у нее под ногами.
Герцог не пытался соблазнить ее. То, что он сделал, было еще куда более низким. Потому что то, что он сделал, в конце концов, поможет выманить его из покоев. Марвик просто намекнул, а она опешила и убежала, как кролик.
Оливия заскрежетала зубами. Низкое, хитрое, грубое животное…
Он еще пожалеет о том, что так смутил ее. О да! Потому что больше она на такую уловку не поддастся.
Конверт был явно толстоват для рекомендаций. Сидя у окна, выходящего в сад, Аластер сжал его, а потом взвесил на ладони. В нем не меньше пяти страниц.
У двери замаячил Джонз – напряженный и трясущийся в своем черном фраке.
– Там все в порядке, ваша светлость, – пробормотал он.
– Уверен, что так и есть. – Герцог поднял глаза. Если он не ошибается, Джонз стал гораздо пухлее. Возможно, в этом кроется тайна пропавших пяти фунтов трюфелей.
Марвик улыбнулся своим размышлениям. После того, как экономка вчера убежала – если он раньше и сомневался в том, что она девственница, то теперь у него не было никаких сомнений в ее невинности, – он с минуту стоял у зеркала, глядя на свое отражение.
Стрижка действительно была ужасной. И в то же время выглядеть он стал лучше, а ведь именно за это она так отчаянно боролась.
Почему? Этого герцог понять не мог. Во всем, что касалось миссис Джонсон, не было смысла. Она слишком молода, чрезмерно добродетельна и… чувственна от природы, хотя и не знает этого. Вот уже несколько недель он ловил на себе ее долгие взгляды. И лишь вчера понял их происхождение. Экономка находит его привлекательным.