– Да ведь нас не пятеро, в лесу еще сто человек.
– Тогда мы вам щей наварим, с мясом!
Капитан Шапошников, увидев, как к стоянке отряда подъехала лошадь, а на телеге стоят две бочки и от них вкусно пахнет щами, почувствовал, как закружилась голова.
– Товарищ капитан, я обед привез! – услышал он голос Степанцева. – В деревне немцев нет, жители приглашают к себе. Можно и переночевать.
Бойцов, съевших по котелку наваристых щей и опьяневших от сытости, с трудом удалось поднять.
Колонну мокрых от дождя, пошатывавшихся от утомления красноармейцев еще на окраине деревни встретила толпа женщин.
– Родимые, да какие же вы все… – заплакала одна из них, утирая глаза кончиком платка.
Женщины обступили бойцов, ребятишки совали ломти хлеба, картофелины.
– Куда ж вы пойдете, такие слабые, не дойдете, – запричитала одна из женщин, подойдя к Шапошникову. – Оставайтесь, вон у нас невест сколько. И немец, говорят, уже Москву взял.
– Замолчи, дура, – оборвал ее председатель.
– Дяденька военный, – подошел к Шапошникову мальчишка лет десяти, – а вы у нас правда насовсем останетесь? А ведь правда, что наши все равно победят?
– Победим обязательно, – ответил Шапошников. – Нельзя не победить.
У него от этих детских вопросов и таких доверчивых синих глаз навернулись слезы.
– Как же вы вот так все идете и идете? Давно? – спросил его председатель.
– От Десны, третью неделю.
– А ночуете где?
– На земле, где же еще, – просто ответил Шапошников.
– Да-а, – участливо протянул председатель. – И погода как нарочно, вот-вот морозы ударят.
– Скажите, а в соседних деревнях есть немцы? – спросил Шапошников.
– Про все не знаю. Они только проезжали, а на постое нигде нет. На большаке их много, каждый день прут и прут, конца не видать. На Москву, – вздохнул председатель. – Стало быть, не взяли еще столицу нашу. Ночевать будете или дальше пойдете?
– Если не прогоните, то заночуем, – ответил Шапошников.
Военфельдшер Иван Богатых, потерявший своего друга Романа Хмельнова в первые дни окружения, несколько дней сильно переживал, тосковал и начал свыкаться с мыслью, что никогда им больше не встретиться, как на одном из привалов к его костру подошел, словно с неба свалился, сам Роман Хмельнов!
Оба, несмотря на страшную, отупляющую усталость, обрадовались друг другу, как родные после долгой разлуки.
– Как ты нашел нас, Рома? – удивился Богатых. – Ты же в Трубчевск уезжал!
– Это, конечно, просто чудо, что я вас встретил, такое только в кино и в книжках бывает, – начал свой рассказ Роман Хмельнов. – Поехал я тогда в Трубчевск, раненого лейтенанта отвозить, а мне каждый встречный говорит, что там немцы. Я не верю, доехал, сдал раненого в медсанбат и обратно. А вы уже ушли… Где полк искать, куда идти – не знаю. Кругом лес и ни души, где мы стояли. Сначала примкнул к какой-то части в Салтановке, но после боя с немецкими кавалеристами все разбежались, дальше шли мелкими группами. Потом опять примкнул к какой-то большой группе, но они нас что-то недружелюбно встретили. Утром проснулся – нас всего трое, остальные ушли, не сказав ни слова. С ними вот и набрел на тебя. Вижу – огонек, надо, думаю, погреться, а тут ты сидишь. Я глазам своим не верю, думаю – от голода мне кажется.