Под вечер он был в блиндаже командира 624-го стрелкового полка. Майор Фроленков как раз диктовал адъютанту боевое донесение за день.
– Опять корреспондент? – спросил он, когда Мазурин ему представился. – У Михеева только что были двое, из фронтовой газеты. Наверное, еще не ушли.
– Товарищ майор, тогда хотя бы очень кратко: как шел сегодня бой и кто особенно отличился?
– Батальон Нагопетьяна хорошо дерется. Да он должен сейчас подойти, – сказал Фроленков. – Рота капитана Баранникова отразила сегодня три атаки, сотни гитлеровцев уничтожено. Лейтенант Савин, комбат-два, лично уничтожил десять гитлеровцев из пулемета. Сегодня удержались, – вздохнул Фроленков, – но что будет завтра… Людей очень мало. А немцы лезут просто яростно. Чувствуют, гады, свое превосходство. Знаете, политрук, сейчас нет времени подробно говорить… А вот и Нагопетьян… – В блиндаж вошел молодой черноглазый лейтенант в белом полушубке с ППШ в руке. – Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты не ходил сам в разведку! – набросился на него Фроленков. – Батальоном командуешь, а такое мальчишество! Смотри, действительно накажу! – уже без злобы погрозил майор.
– А как вы меня накажете? – улыбнулся Нагопетьян.
– Есть же у нас разведка и без тебя! Лейтенант Ребрик справляется. Вот товарищ из газеты, тобой интересуется.
– Почему мною? – удивился Нагопетьян. – Вот у меня политруки рот Ваня Пилипенко и Андрей Александров – геройские ребята, о них писать надо. Приходите ко мне завтра в батальон, познакомимся, товарищ политрук, – предложил Нагопетьян Мазурину.
– Да, а то у нас сейчас неотложные дела, – добавил майор Фроленков.
Мазурин спросил, как найти фронтовых корреспондентов, ему показали, и минут через пять он уже сидел за столом. Корреспонденты, это были Осипов и Качкуров, молодые пробивные ребята, остановились у начальника АХО капитана Марушкова. Старый служака, газетчиков он встретил с удовольствием.
– У него, говорит, все есть, – сказал Качкуров Мазурину, когда Марушков на минуту вышел из избы. – Ждем ужина, курицу обещал, потом входит его повар и говорит: «Чугун был худой, бульон вытек, а куренок сгорел». Но картошки нашел. Да вот во фляжке немного еще булькает.
Поужинав парой холодных картофелин без хлеба, Мазурин, находившийся за день, с удовольствием растянулся на полу, завернувшись в шинель.
Проснулся он от выстрелов. Стреляли совсем близко, и бой разгорался быстро. Мазурин вышел из избы, хотел было идти в батальон Нагопетьяна, но кто-то из работников штаба сказал ему на бегу, что батальон отходит и они все сейчас будут отсюда уходить.