Минос промолчал. После памятного разговора со жрецом он ни разу не решился открыть рот. К тому же ему совсем не хотелось вспоминать о своей матери, которой, согласно последней воле Астерия, давно полагалось быть мертвой.
— Люди долго будут помнить его царство! — воскликнула Пасифая язвительно. — Еще бы, подумать только, сколько серебра он скопил в дворцовых покоях!
— Да уж, — кивнула Иеноклея. Затем она при помощи трех жриц поднялась на треногу. — Кстати, это Минос научил своего сына Главка пугать сов?
— Сын, — сказала Пасифая, тщательно взвешивая свои слова, — унаследовал непоседливость и неразумность своего отца. Однако если дать ему еще немного времени, он, возможно, изменится.
Воцарилась тишина. Предзакатное солнце осветило безлюдные Дельфы. Иеноклея подняла чашу с кровью белого быка, принесенного в жертву Миносом, и залпом осушила ее, закончив свой пост. Из входа в расселину потянуло ароматным дымом. Какое-то время Иеноклея оставалась неподвижной, но внезапно по ее телу пробежала судорога, затем еще одна, и еще, и еще. Жрица глубоко вдохнула дым, идущий из отверстия, и резко выпрямилась. Затем лицо старухи разгладилось, и она заговорила чужим сильным и глубоким голосом:
Кто сможет беду исправить,
случившуюся на Крите,
когда под крылатым стоном
ребенок погиб? Ищите
подростка — ему подобных
найти вы могли бы много,
однако особым даром
его наградили боги.
Во мраке кромешном смерти
будет ему виденье,
а с ним — и средство,
что Главку сулит спасенье.
Завершив пророчество, жрица склонила голову и опала на треноге.
— Великолепно! — буркнул Минос, нарушив столь благоразумно взятый им обет молчания. — Теперь у нас вместо одного вопроса целая дюжина!
Две жрицы приблизились к Иеноклее, чтобы увести ее. Пасифая взяла дочь за руку и при свете факелов начала спускаться к новому городу, где им предстояло остановиться. Миноса облепили попрошайки, обещавшие разъяснить царю смысл полученного пророчества (жрец, сопровождающий просителей, запоминает пророчество и пересказывает его любому желающему в обмен на скромные подношения).
— Я считаю, — с важным видом заявил один из прохвостов, — что юный Главк должен провести один лунный цикл на мышах и меде; это, безусловно, поможет царю излечиться.
— Главк мертв, недоумок ты эдакий, — оборвал его старый полуслепой иониец, выдававший себя за отшельника, — и меда он наелся до отвала. — Доверься мне, Минос, я могу распознать истину даже во тьме, в которую меня погрузили боги.
— А как насчет того, что помочь Миносу должен отрок? — подначил его молодой фессалиец. — Ты, верно, думаешь, что наворованное у царя серебро поможет тебе купить молодость? Мой господин, не обращай внимания на этих пройдох. Возьми меня с собой, я разгадаю тайну пророчества и, само собой, помогу оживить твоего сына.