направлено на радость души, а шоу-бизнес — на радость тела, на то он и бизнес.
Я допиваю бокал с шампанским. Шоу закончилось. Я смотрю на лица выходящих из зала
людей и на них тоже не вижу праздника. Завтра еще один день я проведу в Париже. А потом мне
предстоит проехать около 1100 км до Барселоны, там можно будет остановиться на ночь.
А назавтра — опять ослепительный Париж. Небольшие кафе, в которых в основном пьют
кофе с круассанами. Великолепная набережная, прогулки по которой вызывают у меня наслаждение.
Великолепная архитектура Парижа поддерживается деревьями и парками. После Москвы, где
безумная страсть к деньгам истребила значительную часть зелени, Париж выглядит очень уютно. В
Москве гулять негде. В Питере можно гулять возле Невы и каналов. В Париже можно гулять везде. Я
вспоминаю об этом через день, собирая свои вещи в гостинице. Мне нужно спуститься вниз к портье
и спросить, каким образом двигаться в направлении Барселоны. Я не догадался купить карту
Франции, но, думаю, по трассе двигаться на юг будет несложно. Мне главное — выбраться из
Парижа, потому что здесь можно увязнуть еще на час-полтора, а мне нужно добраться до места до
наступления темноты, поскольку я жаворонок, да еще и со слабеющим зрением — вечером машину
вожу плохо. Вернее, испытываю дискомфорт и излишне напрягаюсь.
Кстати, пиджачок я все-таки в Париже купил. На следующий день после «Лидо» гулял по
набережной Сены, а потом повернул к Лувру, чтобы пешком добраться до гостиницы. За Лувром
повернул налево и обнаружил галерею с небольшими магазинами. В одной из витрин я увидел мане-
кены с пиджаками, зашел внутрь, а там меня встретил продавец-араб, который немного говорил по-
русски. Или, если быть точным, француз арабского происхождения. Он сказал, что здесь продают
пиджаки самого высокого качества, но в 4—5 раз дешевле, чем в других магазинах. Мне приглянулся
отличный пиджак хорошего покроя ценой 130 евро. И ткань, и фасон, и цена — все меня устраивало.
Я потратил там всего десять минут, и мы расстались, довольные друг другом.
«Странная тенденция», — думаю я. Раньше, когда я бывал в магазинах Германии и Франции,
из десяти вещей, которые я видел, восемь-девять были добротными и функциональными, а одна —
больше для виду и рекламы. Пять лет назад в магазинах Берлина или Франкфурта реально мне
хотелось купить только половину тех вещей, которые я видел. Сейчас — 10—15%. То есть вещи ста-
ли неудобными, нефункциональными. По форме все прекрасно. Надеваешь — не нравится. Вывеска