— Так что, жди, Нинка, мать в гости, — припечатала тетка в конце разговора.
— С какой стати? — взвилась племянница. — Нечего ей у меня делать. И не смей ей давать мой адрес.
— Да ты чо, Нинка, мать же родная, — ужаснулась тетка.
— Она мне всю жизнь испортила, дрянь.
— Это верно, — согласилась тетка. — Но внучку она увидеть должна.
Нина долго ссорилась с теткой. В довершение та обозвала племянницу «жестокой девкой» и бросила трубку.
И вот, месяц назад, вечером в прихожей раздался требовательный звонок. Нина широко распахнула дверь и замерла на пороге. Перед ней стояла Вера Семеновна, в свои пятьдесят лет она выглядела настоящей старухой.
— Ну, здравствуй, доча, — прошамкала мать. — Нашла я тебя. Вот, приехала навестить, с внучкой пообщаться.
Хоть и велико было у Нинки желание захлопнуть дверь перед носом матери, но все-таки она пустила ее в дом.
— А правду говорила сестра. Хорошо ты своего муженька пощипала. Вона какие хоромы тебе справил, — обнажая беззубый рот, сказала мать, осматривая квартиру.
Нина никак не прокомментировала это замечание. Через три дня, когда все приличия гостеприимства были соблюдены, Нина в лоб спросила, зачем мать явилась.
— Ты не злись, Ниночка, я не буду пить. Я ж понимаю, Москва, большой город. А ты одна без помощи. Я на работу устроюсь, тебе все деньги отдавать буду. Кроме тебя у меня никого нет на свете.
Так она долго жалилась, и Нина сдалась. Действительно, мать не притрагивалась к спиртному, устроилась мыть по ночам магазин, ходила гулять с Ксюхой, готовила нехитрые обеды и ужины, и что самое главное, не лезла в Нинины дела.
Но на вторую неделю московской жизни пропала. На третьи сутки Нине позвонили из вытрезвителя в районе Алтуфьева и потребовали забрать мать и привезти деньги за оказанные услуги.
Нина приволокла горе-родительницу домой, запихнула в ледяную ванну, и когда та оклемалась, бросила ей в лицо билет до Воркуты.
— Убирайся!
Вера Семеновна наклонилась, подобрала с пола железнодорожный билет и медленно порвала его на кусочки.
— Никуда не поеду, — улыбаясь сказала она. — А если гнать будешь, пойду к твоей Татьяне и расскажу, чем ты на самом деле занимаешься, и как к тебе денежки приплывают. Ты что ж, думаешь, я не понимаю, чем вы с Элькой занимаетесь? Я, может, и пьяница, но не умалишенная.
Нина задохнулась от возмущения и накинулась на мать с кулаками.
Неизвестно, чем бы кончилась эта драка, но пришла Эля и разняла беснующихся баб.
— Вы чо, совсем охренели! — заорала она. — Родные ведь люди! Давайте сядем и во всем разберемся.
Разбирались долго и мучительно. После выпитых на троих пары бутылок красного вина Вера Семеновна заплакала, просила прощенья у дочери, клялась, что она никогда не подведет ее, только бы доча не выставила ее вон.