– Но если мы не ссоримся, то что же мы тогда делаем? – спрашивает она рассерженным тоном, но уже смирившись и прекрасно понимая абсурдность своего вопроса.
Но вместо ответа Томмазо наклоняется вперед, к водителю:
– Антонио, поезжай по улице, ведущей к Оливайс, – твердо говорит он приказным тоном, а затем вновь натянуто-примирительно обращается к Линде: – Ничего не случилось, милая. Давай не будем делать из этого происшествия событие вселенского масштаба? Знаешь, чего мне сейчас хочется? Прогуляться по Парку дас Насоес. Давай поужинаем там и постараемся все забыть. Что скажешь?
Линда шумно, почти со свистом, выдыхает и все же принимает это примирение, делая над собой почти нечеловеческое усилие.
– Хорошо, как пожелаешь.
Она ненавидит, когда Томмазо резко обрывает разговор и делает все по-своему, не посоветовавшись с ней. Линду бесит, что у нее нет возможности выговориться, сказать ему все, что терзало ее в дни разлуки.
Ее беспокоит это непонимание, но она решила дать ему последний шанс. Возможно, если постараться, можно избежать ссоры и не делать трагедии из небольшого разногласия, которое может случиться у любой пары.
Но в этот вечер красоты Парка дас Насоес не могут примирить их. Кажется, что Томмазо через силу поддерживает разговор, он рассеян и отдален, а Линда не в том настроении, чтобы ему потакать. Они немного поговорили о том, как она съездила в Венето, в основном о состоянии здоровья Джорджо, не желая возвращаться к причине спора.
Сейчас Лиссабон похож на город из будущего в свете футуристических построек и сочной сверкающей синевы Тахо, через которую проложен самый длинный мост в Европе. Оригинальность современного урбанистического искусства, фантастическая игра фонтанов, достойная Версаля нового тысячелетия: все это – настоящий праздник для глаз, сон, который никому из них не хочется нарушать. Но между ними будто незримая непреодолимая стена. Разговоры их пусты, и они слишком контролируют себя, отчего кажется, что пространство вокруг окутано мрачной вуалью, и они будто движутся вслепую в неопределенном направлении. Даже поездка по канатной дороге не помогает им вернуть непринужденность. Скорее, наоборот. Томмазо кажется очень напряженным – может, ему неприятно находиться на тридцатиметровой высоте? Может, у него кружится голова? Но когда они спускаются на землю, ситуация не меняется. Сейчас просто трудный момент – им нужно расслабиться, чтобы вновь обрести понимание. Линда уверена в этом. Томмазо нужен ей. Но вечером, по возвращении домой, ситуация остается прежней. Никаких обсуждений – уговор дороже денег; но и это молчаливое примирение не кажется ей настоящим.