– Ясно, – только и произносит Карлотта.
Этторе обращается к Томмазо и Линде:
– Прошу нас извинить, продолжайте без нас.
Он хлопает Томмазо по плечу:
– Белли, завтра мы вместе встречаемся с министром.
Карлотта прощается с ними, целуя их в обе щеки, потом шепчет Линде:
– Жду тебя к себе в гости, сходим в сауну и поплаваем в бассейне. Не забудь… когда-нибудь нам за это воздастся!
– Надеюсь! Насчет сауны – будь спокойна! – отвечает Линда с напускным энтузиазмом. – Скоро увидимся.
Когда уходят Этторе и Карлотта, Томмазо и Линда осматривают экспонаты на остальных этажах музея. На последнем – в огромном зале с полом и несущими колоннами из необработанного бетона и стенами, облицованными голым кирпичом, их ждет коллекция фотографий под названием Faces: снимки лучших международных фоторепортеров.
На портретах – все они в черно-белом изображении – запечатлены лица людей из разных уголков мира, собранные по континентам: Африка, Америка, Европа, Азия и Океания.
– Мне нравится такой порядок экспозиции, – замечает Линда.
Фотографии, напечатанные на холсте, подвешены деревянными прищепками к металлической проволоке.
– Они скопировали твою идею, потому и нравится! – хмыкает Томмазо, он все еще помнит фотоинсталляцию в ее Голубом доме.
Линда продолжает внимательно разглядывать мельчайшие детали изображений: даже оттенки черного и белого подчеркивают необычную игру света и тени. Дойдя до Азии – некоторые портреты тайских женщин завораживают! – Линда не может отвести взгляда от одного снимка: лицо ребенка, которое она, кажется, уже где-то видела. Эта улыбка, заснеженная гора на заднем плане, необычное сочетание черного и белого, – все это кажется ей смутно знакомым.
Линда читает подпись под фотографией: Горы Хангай, Монголия, – и чувствует, как сердце подпрыгивает, а потом – еще сильнее, когда она видит имя автора: Алессандро Деган.
Это лицо ребенка она видела на последней открытке, которую он прислал ей в Голубой дом.
Линда оглядывается и замечает другие фотографии Алессандро – есть даже несколько из Вьетнама, на них изображены дети, которых эксплуатировали на фабриках. И он из-за этого рисковал собственной жизнью. Алессандро всегда был таким: поднять планку чуть выше, сделать нечто большее, чем подсказывают осторожность и здравый смысл, это вполне в его стиле.
Линда чувствует, как сердце сжимается все сильнее. Глухая боль ей почти приятна, но этого никто не заметил бы по ее лицу. Линде кажется, что Але рядом с ней, она словно слышит его голос: эти фотографии говорят за него.
Томмазо, отставший от Линды на несколько шагов, внезапно оказывается рядом.