– Вот так встреча! – нарочито весело сказал Шабанов. – Здравствуй, Ганя.
Она улыбнулась, что-то обронила, глянув мельком, словно расстались пять минут назад, – Герман не расслышал.
– Говори громче! Я старый глухой человек!
Это ее рассмешило, и все-таки она приподнялась на цыпочки и прокричала в подставленное здоровое ухо:
– Садись за стол, сейчас будет готово! – и опять засмеялась. – Твое любимое блюдо, мясо по-французски!
Ему действительно нравилось приготовленное по такому рецепту мясо, но ел он его раза два-три, на свадьбах и праздниках у друзей, и чтоб отнести к любимым блюдам, по крайней мере, надо было есть его почаще. Вот жареная с чесноком картошка, это да… Но дареному коню в зубы не глядят. Коль ей так хочется – пожалуйста…
– Обожаю! – воскликнул он, отметив, что Агнесса на сей раз явилась без восточного наряда – в ярко-желтом, шуршащем комбинезоне, а волосы связаны в легкомысленный пучок. И лицо наконец-то рассмотрел – слегка удлиненное, с высоко поднятыми, выгнутыми бровями и чуть великоватым, но типично греческим носом. Во всем облике ее проглядывало благородство, и она потянула бы, пожалуй, на светскую львицу, однако все портила простота и детскость выражения ее лица. Она гримасничала, сопровождая всякое свое действие, будто подчеркивая его чувственной мимикой: так обычно ведут себя девочки-подростки, еще не вертевшиеся у зеркала и не испробовавшие материнских украшений и нарядов. Или психически больные в Белых Столбах, куда однажды пришлось отвозить зама по тылу с белой горячкой.
А на вид – лет двадцать, не меньше…
Она открыла духовку и выхватила оттуда противень со скворчащим мясом. «И когда успела прожарить его? Отсутствовал я всего-то четверть часа…»
– Ты откуда здесь взялась?
Агнесса ни с того ни с сего расхохоталась, и Герман вспомнил пословицу бабушки: смех без причины, признак дурачины…
– Откуда и ты!
– Я приплыл на лодке!
– И я тоже!
– Случайно не на белой шлюпке?
Это ее развеселило еще больше, однако, закатываясь от смеха, она случайно коснулась противня и обожгла пальчик.
– Ой!.. На самой белой-пребелой!
Похоже, у нее было запоздалое развитие, точнее, отставание в развитии, причем значительное, и родители ее жалели, наряжали красиво, чтобы не отличалась от сверстниц.
– Признайся честно, – потребовал он. – Вчера, когда я плыл по озеру, это ты в моей лодке была?
– А ты заметил, да? Заметил? – обрадовалась она и затанцевала. – Я боялась, не заметишь! А тебе понравилось земляничное мыло?
«Ведь точно она была! – про себя изумился Герман. – Откуда бы ей знать, что я в лодке нашел?»