Икарий развернул роговой лук и одним текучим движением натянул тетиву.
— Пустынные волки не охотятся на людей.
— Точно, — согласился Маппо. До восхода луны оставался ещё целый час. Он увидел, как Икарий выложил перед собой шесть длинных стрел с каменными наконечниками, а затем прищурился, глядя во тьму. Холодный страх пополз вверх по шее. Волков ещё не было видно, однако трелль их чувствовал. — Их шестеро, но он один. Д’иверс.
Лучше бы это оказался одиночник. Превращаться в одного зверя — само по себе неприятно, а уж в нескольких сразу…
Икарий нахмурился.
— И — могучий, раз сумел принять облик шестерых волков. Не знаешь, кто бы это мог быть?
— Есть подозрение, — тихо проговорил Маппо.
Оба замолчали и стали ждать.
Полдюжины рыжеватых тел появились из неестественного сумрака в тридцати шагах от них. На расстоянии двадцати шагов волки рассыпались полукругом, не спуская глаз с Икария и Маппо. Пряный запах д’иверса заполнил ночной воздух. Один из поджарых зверей шагнул вперёд, но остановился, когда Икарий поднял лук.
— Не шестеро, — пробормотал Икарий, — но один.
— Я его знаю, — заявил Маппо. — Жаль только, он того же не может сказать о нас. Он не уверен, но принял охотничий облик. Сегодня ночью кровь в пустыне проливает Рилландарас. Интересно, он охотится за нами или за кем-то другим?
Икарий пожал плечами.
— Кто будет говорить первым, Маппо?
— Я, — ответил трелль и шагнул вперёд. Тут потребуется хитрость и коварство. Ошибка может стоить жизни. Он заговорил низким и хриплым голосом: — Далеконько от дому убежал, а? Твой брат, Трич, думал, что убил тебя. Где там была эта пропасть? В Дал-Хоне? Или в Ли-Хэне? Ты тогда был д’иверсом шакалов, помнится.
Рилландарас заговорил в сознании каждого из них голосом срывающимся и нетвёрдым, он очень давно им не пользовался:
— Меня мучает искушение посостязаться в острословии, прежде чем убить тебя, Н’трелль.
— Не стоит, — легко откликнулся Маппо. — Я странствую в такой компании, что, как и ты, давно не упражнялся в этом, Рилландарас.
Ярко-голубые глаза вожака метнулись к Икарию.
— Я не силён в острословии, — мягко проговорил яггут-полукровка едва слышным голосом, — но я теряю терпение.
— Глупо. Только обаяние и может спасти тебя. Скажи мне, лучник, ты вверяешь жизнь хитроумной лжи своего спутника?
Икарий покачал головой:
— Разумеется, нет. Я разделяю его мнение о себе.
Рилландарас был сбит с толку.
— Значит, вы странствуете вместе только ради выгоды. Спутники без доверия, без уверенности друг в друге. Ставки, должно быть, высоки.
— Мне становится скучно, Маппо, — заметил Икарий.