Я рисовал легко, набросок за наброском, не отвлекаясь ни на что, кроме движения карандаша. Художник никогда не испытывает сексуального возбуждения в процессе работы с обнажённой моделью. Вас может переполнять восторг, восхищение, откровенное упоение красотой, так что в сердце не остаётся ни одной низменной мысли. Этот обволакивающий поток золотой энергии, идущий от тёплой кожи девушки, буквально распирает стены мастерской. Картины на стенах охотно зажигаются ответным отсветом, начиная сиять, как драгоценные камни. В подсознании бьётся неуловимая, но такая знакомая мелодия моцартовского клавесина, и душа поёт…
Женщины — поразительно чуткие и восприимчивые существа, в считанные минуты адаптирующиеся почти в любой обстановке. Уже на третьем наброске Ева почувствовала себя абсолютно свободно и охотно позировала, предугадывая все мои просьбы и предложения. Теперь в её глазах не было и тени смущения…
— Всё, спасибо. Для первого сеанса вполне достаточно, у меня уже карандаш из рук валится.
— А можно посмотреть?
— Разумеется. — Я разложил на полу все рисунки в ряд и постарался взглянуть на них отрешённо, как сторонний зритель. — Тебе какие больше нравятся?
— Вот этот, этот и со спины… — Ева встала ко мне вплотную, нимало не стесняясь, и тронула пальчиком левой ноги один из набросков. — Надо же… а мама мне всё время говорила, что у меня талии нет и плечи широченные.
— У тебя хорошая фигура.
— Ну, судя по рисункам, очень даже ничего, — удовлетворённо подмигнула она, и в этот момент из стены вылезла встревоженная физиономия Енота:
— Дэн, там опять… Ё…ма-а-а!
Охотница взвизгнула, порываясь спрятаться за мою спину, а потом передумала — не скрываясь, нарочито вальяжной походкой прошествовала к креслу, подняла с пола футболку, показала обалдевшему Капралу язык и очень медленно оделась. Я наблюдал за всей сценой с чувством непередаваемой гордости: девочка бьёт все мыслимые рекорды! Ещё чуть-чуть повращается в нашей среде, поговорит со мной, поконспектирует Сабрину, и её можно будет выпускать в кино без охраны!
— Ты что-то хотел сказать?
— Ё…ма! Х…ма и с. ма! Ну и ж…ма, а к…ма, вааще… Дэн?!
— Не ори, пожалуйста. Мы всего лишь рисовали. — Я шутливо нахмурился и погрозил обнаглевшей воительнице пальцем. — Что за проблемы?
— Да Гончие же! — всё ещё под впечатлением от увиденного сорвался полупрозрачный офицер. — Дом окружают, а вы тут т…ма, л…ма — при всех! Нет, ну совесть есть…
* * *
Я высунулся из окна, со стороны шоссе чернела плотная колонна мотоциклистов. Как это всё не вовремя… На месте главы их организации я дал бы людям двухдневный отдых, свозил на Джиргак или на лотосовые поля, искупаться, позагорать, поесть фруктов. Нельзя же всё время охотиться, право слово!