Вот на дороге стоит машина. Возле нее возится солдат.
“Фриц”, - мелькнула догадка. Сердце заколотилось Это первый гитлеровец, которого Мариана видит здесь. Там, на фронте, она издали наблюдала их, когда ходила в разведку. Видела пленных, но все они выглядели иначе, чем вот этот молодой невысокого роста немец, в коротенькой куртке, опоясанный широким ремнем, в сапогах с короткими голенищами. Он по-хозяйски копается в моторе и напевает.
- Точно у себя дома, сволочь! Погоди, бисова душа скоро запоешь по-другому, волком выть будешь… - думала Мариана, проходя мимо него.
…Проволока тянется по земле. На заборах, воротах, на стенах домов мелом и краской выведены цифры, знаки. Все это о чем-то говорит разведчице. Еще в школе она наизусть выучила значение всех этих значков, цифр Глаз отмечает марки автомобилей, даже след шин.
Так прочитала Мариана первую страничку из жизни оккупированного села.
У третьей хаты она остановилась. Хотела было зайти, но двор показался слишком чистым, и девушка прошла дальше. Еще несколько хат осталось позади. Около полуразрушенной хибарки, еле видневшейся из-за бурьяна, одиноко возилась у глиняной печки старуха. Мариана шагала уверенно. На груди под вышитой рубашкой у нее хранились в узелке “документы”: справка с печатью. Среди немецких букв пауком проступала черная свастика; несколько марок и пожелтевшая фотография пожилой женщины с крестиком на груди. Эту женщину Мариана для всех называла матерью…
В документе значилось, что Диденко Мариана Григорьевна, украинка, 1923 года рождения, жительница села Россоши, Россошанского района, Воронежской области, проживает в городе Харькове.
Бумага была выдана немецкой комендатурой города Харькова, и сам комендант никогда б не догадался, что не его подпись стоит на справке. Мариана была уверена в своих документах. Но у разведчиков есть закон: “Старайся, чтобы тебя меньше проверяли”. И она стремилась свято соблюдать это правило.
Несколько секунд Мариана наблюдала за движениями женщины, потом подошла ближе.
- Добрый день, бабуся. Чи не даете трохи воды?
Женщина медленно повернулась всем своим сгорбленным телом, и в лицо Марианы глянули ее глаза, полные глубокой скорби.
Она приблизилась к Мариане и, приложила ко лбу ладонь ребром, спросила:
- Ты чья будешь, дочка?
- Сиротка я. Дядю своего разыскиваю. Один он у меня остался и того потеряла. Сил нет больше искать его. Думаю, на время наняться куда-нибудь на работу, - поспешила представиться девушка. - Изголодалась я…
- Ох, правда твоя, донько. Сколько народу нынче осиротело - страшно подумать, - сказала старуха, припоминая что-то. Спохватившись, она добавила: