- Мало толку, ежели мы вас осудим. Разве этим поправишь дело? Но мне хочется верить вам, товарищ полковник. Ведь вы старый, опытный командир, прошедший горнило гражданской войны. Неужели вас не мучает ваше солдатское самолюбие в такие трудные для нашей Родины минуты? Вы слабы в военном деле теоретически. Я не знаю, почему вас не посылали учиться… Но у вас более чем двадцатилетний армейский опыт, вы боевой командир. Война ведь только началась. - И тут же подумал: «Ведь многие из его современников - хорошие военачальники, а некоторые стали прославленными полководцами».
Командующий армией закурил, предложил папиросу Русачеву и сказал тихо, будто рассуждая сам с собой:
- Перед каждым честным командиром и политработником должна стоять главная задача - по возможности беречь каждого бойца и командира, чтобы они принесли наибольшую пользу в навязанной нам войне.
Зазвонил телефон. Генерал взял трубку.
- Товарищ маршал, дивизии отошли на указанный рубеж… Сейчас собираюсь проехать посмотреть, как оборудуется оборонительная полоса. Меня, признаться, больше беспокоят фланги. Правый сосед - слабый. Левый - неустойчивый, да и местность благоприятствует для действий подвижных танковых групп немцев. Сегодня нами перехвачена радиограмма. Брестская крепость продолжает сопротивление… Обещанная мне танковая бригада до сих пор не прибыла. Со снарядами гоже плохо… Прошу ускорить, товарищ маршал.
Генерал положил трубку и поднял требовательный взгляд на Русачева.
- Сейчас ваша первоочередная задача - привести дивизию в порядок, пополнить всем необходимым и быть готовым к выполнению новой боевой задачи… И вот еще что: возьмите рапорт о снятии с полка Канашова. Я возражаю, и командующий фронтом согласился со мной. Вы, по-моему, напрасно зажимаете его. Будем честно смотреть фактам в глаза… Дивизию из окружения вывел Канашов…
Командующий выжидательно посмотрел. У Русачева от напряжения сдавливало виски. «Сейчас отпустит, - думал он, - только бы поскорее уйти отсюда…»
- Почему, товарищ полковник, опоздали с выполнением моего приказа о выходе дивизии к Столбцам?
Русачев смолчал.
- Объявляю вам выговор, полковник… Можете идти…
По разговору в штабе армии и даже по тому, как генерал, прощаясь, пожал руку, Русачев ощутил всю тяжесть своей вины и понял, что к нему относятся справедливо. И комдиву так захотелось оправдать доверие, которое ему еще оказывали!
Прибыв в дивизию, Русачев загонял штаб и всех командиров, требуя к вечеру занять оборону у Столбцов, и грозился отдать всех под суд за невыполнение его приказа.