- Я слышал, товарищи командиры, выступления некоторых товарищей и, как коммунист, не могу молчать и соглашаться с ними. Они договорились до того, что якобы во всех бедах в нашем батальоне виноват лейтенант Миронов… Не слишком ли тяжелое обвинение предъявляем мы молодому лейтенанту?
Горобец заерзал на стуле и косо взглянул на Бурунова.
- Если говорить прямо - это нечестно. Да, лейтенант Миронов совершил большую ошибку… Но где же были все мы? Нельзя забывать, кто такой лейтенант Миронов. Вот уже скоро три месяца, как он находится в нашем батальоне. А кто хоть раз по-настоящему помог ему в его хорошем и ценном для армии начинании? Варится человек в собственном соку. А когда он споткнулся, все видят только его ошибки. Вот мы в основном правильно ругаем его за промах, но опять впадаем в крайность. Некоторые товарищи поставили даже под сомнение: дорожит ли он честью батальона?
Бурунов посмотрел на всех и вновь заговорил просто, душевно:
- Людей больше любить надо, а если уж наказывать, то не сгоряча, а тщательно разобравшись, что к чему. Загубить человека легко, а понять его не так просто. К каждому проступку, товарищи, надо подходить всесторонне, самокритично и, главное, справедливо.
В это время широко распахнулась дверь, и появился запыхавшийся Канашов. Он шел между рядами, кивал головой направо и налево, здороваясь. Горобец слегка растерялся при виде командира полка, подал команду «Встать!» - и хотел было идти докладывать, но Канашов остановил его рукой. Подполковник быстро прошел за стол, где сидело командование батальона, поздоровался со всеми за руку.
Миронов испуганно посмотрел на него и подумал: «Ну, теперь пропал».
Канашов с минуту стоял, глядя сердитым взглядом, как бы припоминая все неурядицы, случившиеся с молодым лейтенантом. Некоторые командиры с тревогой и жалостью смотрели на Миронова.
- Товарищи командиры, - сказал Канашов, - каждого из нас не может не волновать случай, который произошел у нас в полку. Но я скажу вам о еще большей неприятности, заставившей меня призадуматься.
Все с затаенным дыханием поглядели на взволнованное лицо Канашова,
- Принес мне майор Савельев подписывать аттестации на присвоение званий, а у меня не поднялась рука подписать их. «Почему?» - спросите вы. А не подписал я аттестации потому, что нет у этих командиров основного командирского качества - чувства инициативы… Не глядите на меня с недоумением. Савельев тоже попытался возражать мне. Он сказал: «Товарищ подполковник, правда, вот эти командиры по характеру несколько нерасторопны, но ведь они выполняют все приказы». - «Да, выполняют, - ответил я. - И подчас точно выполняют. Но ведь это их служебный долг». Командир без огонька, без инициативы не имеет права считать себя командиром в ответственном значении этого слова. А военное искусство, как и каждое, требует талантливых исполнителей. Талант - это труд. Вот я и решил дать этим командирам время показать, на что они способны. А осенью подведем итоги.