- Скажи, если не секрет, где такой костюм достал?
Я готов был сквозь землю провалиться.
- Зачем краснеешь! Крепкий материал, век не сносить!
Каждому из нас нарком подарил по фотоаппарату «ФЭД», пожелал доброго здоровья и простился.
Вечером в номер гостиницы пришла именная посылка: принес какой-то товарищ, вручил мне.
- Это вам от наркома.
Разворачиваю посылку - новый костюм, серый в полоску.
Я ахнул.
- Примерьте, пожалуйста, нарком просил.
Вот это был костюм!
В совхозе я про костюм, конечно, никому ни слова, зато о станке протрубил вовсю. Он так нужен был, что мы даже не верили: а вдруг не пришлют? Станок-то такой в то время был редкостью.
Про костюм все же узнали. Как-то приходит в механический цех винодел Охрименко, ставит на стол тридцатилетнюю мадеру, разливает по стаканам, подмаргивая, поднимает тост:
- За наркомовский костюм!
Весной 1941 года мы получили наряд на долгожданный станок. Обещали прислать в конце июня, не позже.
То- то на радостях вина попили!
Все складывалось хорошо, но неожиданно поднялась температура. Меня направили на лечение в Алупку.
2
Тут- то и застала война.
За сутки опустел курортный городок. Что-то грустное и жалкое было в затихших залах дворцов, в корпусах нарядных здравниц. Лишь буйно цвели магнолии, над ними жужжали пчелы.
Только в нашем санатории тлела жизнь, и нам даже пытались внушить, будто для нашего брата ничто не изменилось, лечение продолжается, и никаких отъездов.
И все- таки на следующий день я покинул Алупку и застрял в Ялте.
Каким- то лишним я почувствовал себя в суматохе первых военных дней; все, чем я жил до сих пор, теперь не имело смысла и уходило далеко-далеко от меня.
Где мои однополчане? Может быть, кто-то из них вот сейчас ведет воздушный бой?
Я заглянул в райвоенкомат, хотя знал: никому здесь не нужен. Я - белобилетник, этим сказано все.
Иду в райком. Секретарь Борис Иванович Герасимов посмотрел на меня удивленно:
- Тебе что?
- Вот оставил санаторий… Пришел…
- И правильно сделал. Давай в совхоз, лично отвечаешь за отправку автотранспорта по мобилизации. Чтобы ни сучка ни задоринки.
За двое суток совхоз стал другим. В гараже, мастерских, кузне - ни души! Слесари, трактористы, шоферы ушли на фронт. Одиноко торчит бетонный фундамент с анкерными болтами под ДИП, который так и не пришел и не придет. У верстака копошится Евтихий Иванович, старик слесарь, подгоняет головку к винодельческому прессу, но сразу видно - работает только по привычке.
Началась странная жизнь поселка без мужчин.
Я просыпался рано; как всегда, выходил на наряд под столетнюю чинару у винзавода, слушал директора, который старался не изменять своей выдержке. Но распоряжения его уже не имели смысла. Фронт неудержимо катился на юг, и кому нужны были мы - виноделы и виноградари - со своей подготовкой к уборке урожая?