Надо было что-то делать. Напросился на медицинскую комиссию, но меня забраковали: не годен в авиацию, не годен даже в хозкоманду.
Написал письмо в областной комитет партии, ответа не последовало.
Дмитрий Иванович Кузнецов, секретарь нашей партийной организации, такой же больной, как и я, строго предупредил:
- Поменьше эмоций, а давай демонтируй ценное оборудование.
«Значит, положение ухудшается», - подумал я. За неделю-другую упаковали электромоторы, два генератора, трансформаторы и отправили все это на Кавказ на парусном судне. На нем же эвакуировали из массандровских подвалов редкую коллекцию старинных вин. Были вина испанские - семнадцатого века, потемкинские - восемнадцатого, голицынские - девятнадцатого.
К счастью, коллекция «вынесла» войну и полностью сохранилась. В 1945 году она вернулась в Ялту, и сейчас замшелые бутылки вековой давности хранятся в нишах коллекционного зала.
Наконец меня вызвали в райком партии к Борису Ивановичу Герасимову - второму секретарю.
- В обком писал? - торопливо спросил он.
- Так точно!
Герасимов подумал.
- Может, все-таки на Кавказ, а?
- Не могу, Борис Иванович. Решил твердо.
- Раз так, то пойдешь в истребительный батальон. В своем же Гурзуфе возьми под начало роту. Ясно?
Ротой командовал несколько дней, вскоре отозвали в Ялту и назначили начальником штаба городского истребительного батальона.
Обязанностей у истребителей хватало: охрана побережья от фашистских десантов, контроль за дорогами и многочисленными тропами, засада на дезертиров - они, к сожалению, стали появляться в окружающих лесах.
Нас предупредили: фашисты намереваются взорвать Байдарские ворота - единственный выход на Севастополь.
Бросили к воротам усиленный наряд истребителей.
Заметили пожилого человека. Он осторожно шел по горной тропе, усыпанной листвой, оглядывался. Окликнули - побежал.
Он так и не смог объяснить, почему оказался в тридцати километрах от лесничества, в котором работал.
В райотделе НКВД дал показания: он ждал фашистских диверсантов, которые должны были подъехать к Байдарам на грузовой машине в советской милицейской форме.
Неделю и мы поджидали эту машину, но увы… Кто-то, видать, предупредил врага о провале агента-проводника.
Жаркие бои под Одессой. К нам все чаще и чаще стали прибывать пароходы с ранеными и эвакуируемыми.
Ялтинцы, заметив на горизонте дымок, высыпают на набережную. Одни надеются встретить родного человека - может оказаться среди раненых, другие просто хотят помочь тем, кто пролил кровь свою, испытал тяжесть осады. Несут вино, фрукты, домашнюю пищу.