— А ты что тут делаешь? — набрасывается она на Машу. — Только тебя недоставало!
— Да полно, Варя! — вмешивается Евгения Андреевна. — Будет вам.
Она уже кончила свою статью, но держит в руках журнал: на столе нет места.
Маша ждет. Отдышавшись, Розалия Осиповна продолжает:
— Что было! Приносят ребенка — обратите внимание — в первый раз. Она его берет, смотрит. Ей говорят: «Чего ты ждешь, он голодный». А она: «Это не мой, вы мне чужого дали». На номерок даже не посмотрела. Проверили: так и есть — нянечка перепутала.
Поля с ужасом смотрит на Миру.
— Да, — говорит художница, — это инстинкт.
Но Варвара не согласна. Младенцев путают-это точно. Но чтобы заметить, когда все они на одно лицо, — чепуха! Так и живут с подмененными.
— И как вы, Варя, не похожи на вашу сестру! — с сокрушением говорит Поля. — Небо и земля!
Жизнелюбие этих женщин, живущих на чердаке, раздражает Варвару. Акушерка больная; Поля совсем не знает жизни и даже молоко кипятит под наблюдением матери; денег никогда нет. И все им хорошо, все чудно. Муж Поли в армии, и вот уже второй месяц нет от него писем. Но даже молчание зятя не действует на блаженную:
— Это скорее хороший знак: молчит — значит, скоро вернется.
«Ну, а если бы в самом деле подменили? — в страхе думает Маша. — У меня хоть глаза, как у мамы. А если слишком поздно узнают?»
Вера Васильевна возвращается возбужденная.
— Какой чад! — морщится она. — Ну вот, узнала: не будут ломать, ничего еще не известно.
Варя бормочет в уголке:
— За что купила, за то и продаю.
— Вы только не откладывайте свадьбу, — просит Поля, узнав, в чем дело. — Я, если хотите знать, для вашего праздника уже платье сшила.
— Ага! — неожиданно и очень серьезно подтверждает двухлетняя Мира.
И все женщины начинают смеяться.
Уже выходя из кухни, Маша почти натыкается на сына художницы, Виктора. Тряхнув чубом, чтобы иметь повод красиво закинуть назад голову, он спрашивает свистящим шепотом:
— Что она опять наделала? Дышать нечем!
— Сам можешь кашу сварить, не маленький!
— Но ты же знаешь, какова ситуация!
Ситуация действительно сложная. Но тут сама Евгения Андреевна выходит в переднюю.
— Это ты, Витенька? Из обеда ничего не вышло.
— Что и требовалось доказать.
— Ничего. Выпьешь молока с ватрушкой.
— Когда-нибудь ты спалишь дом, — говорит Виктор.
— Я думаю, до этого не дойдет.
— Ты невозможна. Что с тобой делать?
— Одно из двух: или помогай мне, или уж не мешай.
— Ты что же, хочешь, чтобы я торчал на кухне?
— В остальном, Витенька, я и сама справлюсь.
И Евгения Андреевна идет дальше.
— Вот так, Маша, нет у нас контакта…