1985 (Берджесс) - страница 116

Теперь, думается, вам уже стало ясно, что эта простая философия прав рабочих не обязательно должна идентифицироваться с философией социализма. Верно будет утверждать, что на стороне рабочих стоит социализм, а не – да упокоится она с миром! – метафизика алчности и капиталистических привилегий. На деле социалистическое движение, как мне нет необходимости вам напоминать, – это движение труда, оно основано на борьбе за справедливость для рабочего. Но движение отлично от государственной системы. Социалистическое правительство, особенно такое, которое, подобно нашему, управляет, практически не имея оппозиции, перестает бороться. Однако, чтобы сохранить свою динамику, оно обязано бороться. Отсюда борьба за увеличение валового национального продукта, борьба за обуздание инфляции, что, по сути, означает дисциплину для рабочего. Будучи привержено труду, государство не слишком доверяет трудящимся. С другой стороны, фундаментальная философия, общая для коллектива рабочих и социалистического исполнительного органа, гарантирует, что принцип упрощения, дискуссий о потребностях и – посредством правительственных механизмов – удовлетворения неких фундаментальных здравых требований рабочих более или менее адекватно воплощается. Разумеется, я говорю о предоставлении государственного здравоохранения, системе образования, которая удовлетворяет общие потребности, но воздерживается от особых потребностей внутреннего мира индивидуалистов, вроде вас, милостивые дамы и господа. И разумеется, система социального обеспечения, от которой вы, леди и джентльмены, – из нежелания создать четкую и охраняемую границу между внешним и внутренним мирами – своевольно себя отрезали.

Он улыбнулся, точно иронически процитировал официальную точку зрения, с которой не обязательно соглашаться. И, все еще мечтательно улыбаясь, продолжил:

– Не сомневаюсь, что мы увидим, как мягко и незаметно, без дыма и грохота революции (поскольку революции всегда вызревают в мире внутреннем) отмирает неписаная политическая конституция, которая всегда считалась одним из институционных шедевров Британии. Парламент, как вам известно, уже практически прекратил свое существование, превратился в трату времени и формальность. Нам нужны только исполнительная власть и социальные службы. Уже создается политический колледж, который станет готовить управленцев и руководителей будущего. Ради мистической преемственности исполнительной власти потребуется постоянный глава. Если вы думаете, что им станет Билл Символический Рабочий, то вы, конечно же, ошибаетесь. Достаточно монархии, которая существует вне политики. Преданность английских рабочих британской королевской семье имеет долгую историю и отражает инстинктивное признание ценности номинального руководителя, находящегося вне рамок мира пота и неустанных трудов политических профессионалов. Наши собратья-рабочие в Америке уже отворачиваются от республиканских принципов, видя в президентстве лишь чудовищный абсолюционизм, который есть высшее воплощение грязной борьбы за политическую власть. Кто знает? Вскоре Декларация независимости, возможно, будет отменена, и англоговорящие люди всего мира – или, следует сказать, ЯРоговорящие – воссоединятся ради общей цели под общим крылом. Но это дело будущего, и прошу прощения, леди и джентльмены, что отвлекся от темы, ведь сегодня мы говорим не об этом. А о чем мы говорим сегодня? Какой цели мы стремимся достичь во время вашего пребывания – увы, вынужденного, как бы мне хотелось, чтобы оно было добровольным! – в Кроуфорд-Мэнор? Во-первых, мы хотим, чтобы вы сердцем почувствовали то, что уже, возможно, готовы принять разумом. Мы хотим, чтобы вы порами своими ощущали равенство. Равенство во внешнем мире, в котором нет привилегий и в котором сама идея исключительного мужчины или исключительной женщины – Гитлера, Бонапарта, Чингисхана – мерзостна. А как же исключительный художник, скажете вы, ученый или гений, мыслитель, чьи новые видения грозят сжечь дотла старые? Подобное не будет душиться при рождении, заверяю вас, поскольку принцип эгалитаризма лишь набирает силу. Искусство, мысль, научные исследования принадлежат миру внутреннему, частной жизни. Исключительный гений, врывающийся во внешний мир, не желанен, но это не значит, что он не будет оценен. Но ценность не принадлежит миру рабочих, и ценность должна искать себе поощрения в мире внутреннем, а ведь его, леди и джентльмены, вы стремились перепутать с миром внешним, который вы надеялись отвергнуть, но который, как вы обнаружили, отверг вас. – Внезапно он посуровел и заговорил громко, и тут Бев понял, что он, вероятно, безумен. – Вы согрешили! – крикнул мистер Петтигрю. – Да, согрешили. Согрешили против равенства, согрешили против братства…