– Чарли! – громко позвал Петтигрю. – Фил, Арнольд!
Его крик был излишним, поскольку палец уже нажимал кнопку на пустом письменном столе.
– Ага, – улыбнулся Бев, – громилы идут. Я закончил, Петтигрю. Я ухожу.
– Да, закончили. Да, да, с вами покончено, покончено! Вот какой вы, с вами покончено раз и навсегда!
На пороге Бев столкнулся с громилами. Чарли кивнул ему без злобы.
– Все еще не подписали? – спросил он.
– Пока нет, – отозвался Бев. – Но вы как будто нужны мистеру Петтигрю. Небольшой приступ истерии. – И он убежал за своим путевым листом.
Покинув территорию Кроуфорд-Мэнор, он глубоко вдохнул свободный январский воздух. Шагал он бодро и скоро вышел к «Бейтменсу», старому дому Киплинга, ныне компьютерному. Кто-то тут помнил поэта, поскольку у калитки красовался щитовой плакат, надпись на нем гласила:
«Ах! Томми такой, да Томми сякой, да убирайся вон!»
Но сразу: «Здрасти, мистер Аткинс, когда слыхать литавров звон»[28].
Бев пошел дальше, в деревню Беруош, поскольку ему нужен был автобус, чтобы попасть на станцию в Этчингеме. Ждать ближайшего автобуса оставалось еще три часа. Он голосовал проходящим машинам, которых, учитывая цену на бензин, было немного. Наконец, остановился зеленый «Спивэк». Из окошка высунулся исхудалый мужчина:
– Куда?
– Ну, в Лондон.
– Куда в Лондоне?
– Куда угодно.
Бев сообразил, что, честно говоря, не знает куда. В Ислингтон рано или поздно, но не сейчас.
– Запрыгивай.
– Спасибо.
Исхудалый вел умело, а вот его этническую принадлежность определить было непросто. Армянин? Грек? Какой-то неведомый народ с севера Индии? Но вопросы как раз задавал он:
– Из тех диссидентов, кого лечат в Мэнор?
– Верно. Все еще диссидент.
– Ремесло? Профессия?
– Оператор кондитерского конвейера. А до того школьный учитель.
Какое-то время исхудалый это переваривал.
– Вам не нравится, как обстоят дела, – сказал он наконец. – Ну, так вы не единственный. Все должно измениться и изменится. – И акцент его определить было трудно. Слова он выговаривал по-патрициански четко, но округлые иностранные «о» могли быть откуда угодно. – Я так думаю. Скоро увидите. Ужасные перемены, страшные.
– А у вас какое ремесло? – спросил Бев. – Или, разумеется, профессия?
– Я в «Стой-Строителях», – ответил тот. – Мы специализируемся на мечетях. Я строил мечети по всему миру. Я строил ту, что на виа делла Консилацьоне в Риме. Бывали в Риме?
– К несчастью, я никогда не мог себе позволить путешествовать.
– В Рим ехать не стоит. Не сейчас. Там ясно видно, что такое настоящее банкротство. А сейчас у меня контракт на Грейт-Смит-стрит.