— Моей бабушке, — продолжал он хрипловатым голосом, — больше всего нравится, когда появляется розетка из огромных серо-зеленых листьев, а потом из середины вырастает высокий, больше метра, стебель, а уже после на верхушке образуется соцветие, похожее на шар.
— Большой шар?
— Сантиметров пятнадцать в диаметре. По крайней мере, у нас на ранчо такие.
— А едят что? — Она кивнула в тарелку. — Я попробовала сейчас что?
— Это нераскрывшиеся соцветия. Перед тем как их есть, надо отрезать верхушку и удалить цветки. Ты чувствуешь вкус незрелых грецких орехов? Да?
Надя помолчала, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Пожалуй. — И снова нацелилась вилкой.
— В ресторане, который мы откроем, станем подавать артишоки с помидорами, зеленью, майонезом или сметаной. И готовить из них суп-пюре.
Надя вспыхнула на секунду, услышав «мы», но решила пропустить мимо ушей, полагая, что Найк имеет в виду себя и своих работников.
— А ты уверен, что не прогоришь с вегетарианским рестораном? У нас в России живут мясоеды.
Найк вздохнул.
— Я знаю. И знаю почему. При низких доходах дешевле питаться мясом. Но я думаю, доходы будут расти и вкусы изменятся. А мы с рестораном тут как тут.
— Но ты должен заботиться о прибыли? Разве нет? — серьезным тоном спросила Надя, хотя думала о совершено другом. Обнаженная грудь Найка, покрытая золотыми волосками, притягивала ее взгляд. Кажется, она поняла, почему ее собственная грудь горит, ее натерли вот эти жесткие волоски. И не только эти… И у нее горит не только грудь, а гора-аздо ниже…
Надя вдруг заалела, но Найк не догадался о мысли, вогнавшей ее в краску.
Он подумал, что она засмущалась от того, что затронула коммерческую сторону дела. В Америке не принято спрашивать о доходах, принадлежности к партии и об интимной жизни. Найк поспешил ее успокоить и снять возникшее смущение Нади.
— Я не ставлю целью получать прибыль от ресторана. И потом, детка, прибыль — это не только деньги. Я хочу оказать влияние на общество.
Надя засмеялась.
— Однако.
— А знаешь… Кое-какую прибыль я уже получил. — Он хмыкнул. — Приехал сюда и нашел тебя, Надя.
Он протянул руку через стол и ухватил ее за запястье. Рубашка распахнулась, глаза Найка загорелись, когда он увидел напрягшиеся и жаждущие ласки соски. Он отчетливо помнил их вкус и аромат. Они пахли корицей. Наверное, у Нади гель для душа с корицей. Он с шумом втянул воздух.
Надя снова засмеялась и другой рукой поплотнее запахнула полы рубашки. Он отпустил ее руку, а она взяла вилку и подцепила еще один кусочек артишока. Теперь она отчетливо ощущала вкус грецких орехов, но он был очень тонкий.