Надя чертыхнулась и затормозила. Ничего хорошего, если весь урожай раньше времени окажется на земле. Сердце билось неровно, его как-то странно подмывало, словно от предчувствия: точно так же, как внезапно и неожиданно нарушена предосенняя тишина ее дачи, будет нарушено — или уже нарушено? — привычное течение ее жизни. Она приехала сюда отдохнуть после летней практики, безмятежно пожить среди тишины перед последним курсом. Да откуда он взялся, этот парень? Когда она приехала, у соседей висел здоровенный замок на калитке.
— Привет, Надя, — сказал он. — Ты меня не помнишь? Впрочем, можно допустить и такое. Ты была самая настоящая малявка, когда я вырос и стал вполне привлекательным юношей. — Он улыбнулся, зубы сахарно белели на загорелом лице. — Вообще-то, летом на дачах дети от пяти до восемнадцати одну компанию водят, но я не из их числа.
— Так вы… ты… Стасик? Стасик Рублев? — Надя снова толкнула качели и медленно поплыла по жаркому воздуху. Вперед — назад, вперед — назад…
Она опасалась остановиться, потому что тогда придется вести осмысленную беседу, а так можно бросить слово — другое, его подхватит ветер и донесет до ушей Стасика. Надя стиснула пальцами вытертую до блеска пеньковую веревку и посильнее оттолкнулась носками тапочек от плотной земли.
— Да, ты права, я Стасик Рублев. Это так же верно, как и то, что сказал: тебе очень идет итальянский язык, милая соседка.
Стасик ухватился руками за штакетины, словно намеревался собрать их в горсть, и Наде показалось, что деревянные планки вот-вот хрустнут — пальцы Стасика были длинные и сильные. Надя поймала себя на том, что ее глаза пристально всматриваются в безымянный палец правой руки соседа — есть ли на нем тонкое золотое колечко. Кольца не было, и хотя это не факт, что Стасик не женат, ей почему-то понравилось увиденное. Сердце забилось веселее, Наде захотелось чего-то еще… она сама не знала, чего именно, поэтому вновь сильно оттолкнулась от земли и взмыла вверх. Недозрелое яблоко сорвалось с самой верхушки и упало ей в подол.
Надя пребывала в том возрасте, когда каждый приятный мужчина рассматривается с одной и весьма определенной точки зрения: вот такой мог бы стать ей мужем? Подобные мысли было принято давить в себе, считалось, они возникают в голове лишь весьма легкомысленных, ветреных и просто глупых особ. Никто не говорил и не объяснял юным барышням, что эти мысли рождаются по совершенно иным причинам: в крови играют гормоны, это они кружат голову, требуя своего от тела. Надя Тавранчук ничего такого не знала и вела себя как могла, не отыскивая никаких физиологических объяснений. Но ее кровь вскипала от одного взгляда соседа Стасика.