Она поедет в «девятке», без шофера. Ох, и насладится она завтра! Интересно, что сделает Гатальски? Ведь арбалет Людовика XII, как она понимала, — жемчужина всей коллекции. По крайней мере, Тавранчук его так подала.
«Вообще-то, если отбросить все, Надежда сделала конфетку из выставки. Но, кажется, и сама сладенького поела», — хмыкнула Татьяна.
Потом Татьяна сняла костюм и надела халат. В большой квартире она одна, среди вещей и тишины. Она закурила и вышла на балкон. С десятого этажа на Фрунзенской набережной ей был виден Кремль, великолепно подсвеченный, зубчатые стены, вечность. Прекрасная вечность. То, что остается после людей.
Она выпустила кольцо дыма, постепенно расслабляясь. Чего только не было в веках, размышляла она, но люди ушли. Вещи, сделанные людьми… собранные людьми, остались.
У нее много вещей, но нет того, что сейчас получила Надя Тавранчук.
Она затянулась еще глубже. На фотографиях, которые показал ей — из последних — Павлушка, у Найка и Нади были такие лица, такие… Мужчина, который так смотрит на женщину, как он на нее, простит все. Даже если она разорит его до нитки. Татьяна тоже понимала кое-что в людях.
Она докурила сигарету и бросила горящий огонек вниз, тот падал, сперва разгораясь, а потом внезапно погаснув. Вот так и ее злая зависть: сперва разгорелась, а потом разом погасла. И она приняла для себя решение.
Татьяна быстро подошла к шкафу, вытащила джинсы и куртку.
Алексей Дронов уложил арбалет в сумку и поцеловал Галю в щеку.
— Ну что, боевая подруга, прощай.
— Алеша, ты ни во что не вляпаешься?
— Не думаю. Пока меня выставили только на деньги. Но ты ведь знаешь, что по большому счету я в прикупе?
Жена улыбнулась.
— Она ничего не знает?
Алексей приложил палец к губам.
— И не узнает. Пока я сам не скажу.
— Как мудро ты тогда поступил — сразу сделал две заготовки этого арбалета.
— А все запасники, в которые меня пустила Надежда Николаевна. Эти дамы сами не знают, чем владеют.
— Но ты в прошлый раз ведь не напрямую продал его американцу?
— А я его продал вовсе не американцу, а чеху. — Алексей ухмыльнулся. — А когда Надежда привела меня туда и показала арбалет Людовика, я чуть не задохнулся, готов был его расцеловать в герб!
— Но может, это не твоя работа?
— А я проверил, едва заметный вензелек — буква из двух половинок: от А и от Д — на месте. Я, только я один знаю, где она стоит.
— А я? Ты забыл?
— Я всегда говорил, что жена должна быть вторым «я» своего мужа.
— Ну конечно, дорогой. Как скажешь.
— Ладно, целую ручки. Жди.
— Ты не слишком-то фуршеться.
— А вот это как ты скажешь, дорогая. Я целиком в твоей власти. Но в приглашении про фуршет — молчок. Там указан только «Бокал вина».