Кто такие мизантропы-ницшеанцы очень ярко и образно описано на сайте "Луркоморье": "Мизантроп-ницшеанец – циничен и достаточно умён, чтобы осознавать, что без жалкой протоплазмы ему не выжить, а уж тем более не добиться успеха. Поэтому своё презрение к людишкам выдаёт редко, и может даже играть роль "нормального" с теми прямоходящими обезьянами, которые ему лично полезны. Иногда отыгрывается на посторонних, чьё расположение ему не впёрлось, или просто не общается с бесполезными ему людишками". В защиту Змея надо сказать, что он, во-первых, никогда не отыгрывался на посторонних, а во-вторых, людей не презирал, а просто не любил. Согласитесь – это не одно и то же. В прошлом он некоторых, очень немногих, людей не просто не любил, а искренне ненавидел. Ныне таких людей не осталось.
Большой письменный стол, за которым обычно располагался Гистас, всегда был завален огромным количеством разнообразных бумаг. Казалось бы, найти нужную в этом хаосе – недостижимая мечта. Однако вследствие того, что слугам, убиравшимся в кабинете, было строго-настрого запрещено приближаться к столу, Гистас всегда находил нужный документ там, где его оставил, а так как с памятью у него проблем не было, то не было и проблем с поиском нужной информации – он всегда знал, где лежит искомая бумага. Кстати говоря – стол тоже был произведением искусства – массивный, красного дерева, старой работы, с многочисленными ящиками и потайными ящичками, с фигурными бронзовыми ножками – не рабочее место, а музейный экспонат. Причем таким экспонатом не побрезговал бы ни Лувр, ни Прадо, ни Зимний Дворец.
Хозяин кабинета всегда работал по раз и навсегда заведенной схеме: он быстро просматривал очередной документ, после чего делал какую-то запись в огромном гроссбухе, лежащем перед ним, потом ненадолго задумывался, что-то анализируя. Иногда он сразу же переходил к следующей бумаге, а иногда – нечасто, начинал листать свой фолиант, выписывать оттуда что-то на отдельный лист бумаги, ставить какие-то пометки в гроссбухе и хмурить брови. Если в процессе работы приходилось хмурить брови, то на следующий день в кабинете оказывался руководитель подразделения, результаты работы которого требовали комментариев, и давал хозяину кабинета необходимые пояснения. Если эти объяснения устраивали Гистаса, то вышеупомянутый руководитель структурного подразделения уходил из кабинета целым и невредимым.
Когда ты владеешь бизнесом, а в особенности диверсифицированным бизнесом, включающим в себя самые разнообразные сферы деятельности, то без четко поставленной бухгалтерии тебе не обойтись. А если эти сферы, к тому же, весьма специфичны и контингент служащих, подвизающихся в них, еще более специфичен, то вести эту бухгалтерию тебе придется самому. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы тебя обманывали. Гистас Грине не любил, когда его обманывают и поэтому вел бухгалтерию сам. Ну-у… насчет "сам" – это пожалуй все таки некоторое преувеличение – для этого существовали специально обученные люди, но аудиторские проверки Змей проводил регулярно и дело это не передоверял никому. Самым неприятным для его многочисленных подчиненных, а если называть вещи своими именами, то – подручных, было то, что проверки эти он проводил крайне нерегулярно: то пара-тройка декад все тишь да гладь, да божия благодать, то в течении одной декады две проверки! В таких условиях не забалуешь, и все участники процесса это прекрасно понимали. Кто с огорчением, а кто и с радостью. Тех, кто с радостью, разумеется, было меньшинство, а точнее говоря такой человек был один – сам Гистас.