— Помилуй, приказный! Никто из нас с места не сдвинулся, хоть Косой и смертью грозил!
— Смилуйся! Служить будем верой и правдой!
Желая скрыть торжество, Дежнев отвернулся.
— Оттащить мертвеца в сторону от пологов, — приказал он Прокопьеву. — Стражу сменить. Молодец, Михайло! Когда будет чем наградить, награжу тебя.
— Нешто я для награды, дядя Семен, — сказал покрасневший Захаров.
— Ладно… Отдыхать!
Усталые и невыспавшиеся землепроходцы недолго толковали о происшедшем. Скоро лагерь снова спал под охраной новой смены.
Утром спалили половину оставшихся досок, чтобы растопить снег, испечь лепешки и поджарить рыбу.
— Надо добыть дичину, — сказал Дежнев Афанасию Андрееву.
— Думаешь, найдут? — с сомнением покачал головой Андреев.
— Вышлю охотников, чтобы шли стороной. Робята! Есть ли охотники промыслить дичину на хребте, скажем, или где сами разумеете? Четверых пошлю: Фомку с Сидоркой да Ивашку с Михайлой. Возьмите матки, еды на день и шагайте.
— Где искать тебя, дядя Семен? — спросил Захаров.
— Видишь высокую гору? К ней мы пойдем. У той горы нас и сыщете.
Охотники договорились меж собой и вышли, скользя на лыжах. Фомка с Сидоркой решили пройти гребнем хребта и порыскать по западному склону. Захарову с Зыряниным достались восточные склоны. Пройдя версты две вместе, охотники разделились. Захаров с Зыряниным повернули на север, а Фомка с Сидоркой продолжали идти на запад.
Чем ближе охотники подходили к подножию Олюторского хребта, тем более вытягивались их лица.
— Высота тут, пожалуй, с версту, коли не больше? Ась? — спросил Фомка.
— Высоко, — неопределенно ответил Сидорка, не любивший, когда кто-либо до него делал веское замечание. — Главное ж, как лезть-то на этот камень, громом его разрази!
Хребет поражал своей недоступностью. Нижняя часть склона была почти отвесной. Глинистые сланцы, из которых состояла гора, отличались яркостью красок. Желтые, бурые и красные слои сланцев были когда-то подняты и изломаны чудовищной мощью вулканических сил. То они ниспадали отвесно, то круто наклонялись. Местами они были в складках, подобных волнам. В трещинах белели прожилки снега.
Друзья долго шли вдоль хребта, пока не наткнулись на отрог, гребень которого помог им наконец забраться на верхний край недоступного обрыва.
Выше обрыва склон казался более пологим; однако он весь был изрезан чашеобразными углублениями, ныне называемыми «карами» и «цирками». Глубина каров была две-три сажени, а ширина такова, что в каждом из них мог разместиться крестьянский двор с избой и всеми служебными постройками. Нижний край кара имел широкую выемку грунта, глубина которой немного не доходила до дна кара. Таким образом, в кар был удобный вход.