— Анкудинова-то взял он с собой? — снова спросил Дежнев.
— Не взял, — ответила Кивиль. — Он оставил с ним Олимпиева, Назарова, Федорова.
— Не дюже добро сделал, — неодобрительно заметил Дежнев.
— Мы поплыли по реке в море. Было так хорошо! Ительмены везде нас встречали. Они давали нам мясо и рыбу. Мы плыли по морю.
Путаясь и останавливаясь, чтобы собраться с мыслями, Кивиль рассказала Дежневу о плавании Попова вокруг Камчатки.
Коч подстерегали рифы и потайники, зеленые подводные камни, но Попов шел вперед, отходя в опасных местах дальше в море. Высаживаясь на скалистые берега, путешественники видели черных медведей, лакомившихся ягодами.
Попову посчастливилось удачно пройти пролив между Курильской Лопаткой, южной оконечностью Камчатки, и гористым островом Шумшу. Едва коч обошел Лопатку, как «вздохнул Батюшко» — начался прилив. Вода с огромной скоростью хлынула через пролив из Тихого океана в Охотское море, образуя гибельные сувои — водовороты, способные потопить и большее судно, чем коч Попова.
Охотским морем (Кивиль называла его Пенжинским) Попов пошел к северу вдоль западного побережья Камчатки. Найдя судоходную реку Тигиль, Попов вошел в нее и поднялся до устья ее притока Ешхлина. Там, недалеко от корякских поселений, он пристал к берегу.
— Мы вышли на землю, — рассказывала Кивиль. — Я с Федей шла по лесу. Шумел сердитый лес, красный и желтый. А я смеялась. Я палкой разрывала паутину и сшибала сучки. Закапал дождь. Но мы не спешили назад. Федя снял шапку и подставил дождю лицо. Он вдыхал душистый воздух. Нам люба была его свежесть. Мне было так хорошо! Я не знала, что горе близко…
Кивиль замолкла, низко опустив голову.
— Что же приключилось дальше? — осторожно спросил Дежнев.
— За лесом прогремела пищаль. Федя вздрогнул, побежал к кочу. Там кричали. Навстречу из кустов — Голгоч, носивший чужие волосы. «Сипанг! Беда!» — закричал он. Голгоч поведал: через гору пришли ительмены. Они сказали корякам: «Федя не Тыжил-Кухту. Чужеземцы — не боги. Они смертны. На Федотовщине злой чужеземец Анкудинов убил другого чужеземца».
— Кого?
— Покрученика Олимпиева.
— Пошто он убил-то?
— Олимпиев не дозволял обижать ительменов. Так велел ему Федя.
— Дальше! — вскричал Дежнев.
— Ительмены напали на Анкудинова и его людей. Многих убили! Назаров и Федоров ушли по реке на карбасе. Неведомо куда. Анкудинова спрятала его жена Ку-пени. Камчадалка. Ночью они взяли бат[136] у отца Купени. Тоже ушли рекою. Ительмены сказали корякам: «Убейте чужеземцев!» Коряки напали на наш коч. Убили покручеников. За что? Такие хорошие ребята! Митя Вятчанин, Тимоша Месин, Шабаков, Александров. Старого Удиму убили…