Вито пристально, но беспристрастно изучил свое отражение в зеркале. Творческие личности, актеры и режиссеры, могут позволить себе одеваться, как им заблагорассудится, но денежный человек, продюсер, должен носить безукоризненно сшитый костюм и выглядеть подчеркнуто ухоженным. «Сойдет», – решил он и направился в «Поло Лондж», куда Файфи Хилл пригласил его на ленч. Файфи всегда помнил о том, что своим «Оскаром» за лучшую режиссерскую работу он обязан Вито, а в Голливуде благодарность и даровой ленч были такой же редкостью, как шлюха, которая отказалась бы от «зеленых».
– Боже мой, никак Вито вернулся, – сказала Сьюзен Арви, обращаясь к Линн Стокман, с которой они временами обедали.
Они сидели в главном зале «Поло Лондж», поскольку снаружи под цветочными корзинами, развешанными на ветвях старого дерева, предпочитали располагаться туристы, наслаждавшиеся светлым декабрьским днем. Было тепло не по сезону, и обе лишь набросили на плечи жакеты. Одетая в безукоризненный костюм и простую салатовую блузку, Сьюзен выглядела, как обычно, неотразимо, а при взгляде на ее гладко зачесанные, собранные в тяжелый пучок волосы начинало казаться, что пышные сооружения на головах у других дам излишне вычурны. Она обладала тем законченным совершенством, которым Линн Стокман, при всей ее миловидности, оставалось лишь восхищаться.
– Где он? – спросила Линн.
– Вон там. – Сьюзен кивнула на столик футах в пятнадцати справа от них. – Только упаси тебя боже встретиться с ним глазами!
– Сьюзен, в нашем городе не принято прекращать здороваться с человеком из-за двух провалов, – сказала удивленная Линн. – Мы с Эли по меньшей мере три раза в неделю обедаем с теми, кого на порог не пустили бы, живи мы в любом нормальном цивилизованном месте. Но здесь ведь никогда не знаешь, а вдруг эти люди опять нам понадобятся. И вообще, я всегда питала слабость к Вито.
Сьюзен равнодушно подняла брови. Линн была женой владельца крупной студии и одной из немногих женщин в Голливуде, которые осмеливались ставить себя на одну доску со Сьюзен без боязни возможных последствий. Очаровательная молодая вдова промышленника-мультимиллионера с Восточного побережья, Линн росла среди обстоятельных и серьезных денежных воротил, не признававших существования локальных социальных феноменов, подобных голливудскому правящему клану. Выйдя замуж за Эли Стокмана, она бестрепетно вознеслась к вершинам Беверли-Хиллз на волне прирожденной самоуверенности, заключив, что она ничем не хуже, если не лучше, всякого, кого она там может встретить. Мир кино, всегда легко доступный для женщин, умевших выбирать себе мужей, тут же принял ее – в полном соответствии с тем, как она себя поставила.