— Партизанит. Но точно не знаю где. Ушел в леса, собрал партизан, да и наводит страху на московитов по всему Полоцкому и Витебскому воеводствам. Говорят, даже пару городов отбил.
— Ну и молодец. Сам себе армия. Всегда завидовал его самодостаточно сти!
— Он свободен, — тихо произнес Михал.
— Что? — не понял Богуслав, нахмурив темную дугу брови. — Что значит «он свободен»?
— Это значит, что мы с тобой не свободны так, как Самуль. На нас цепями висят обязательства, гонор… Кмитичу плевать на все это. Я тоже завидую, что у него так все легко получается. Но мы — Радзивиллы. У нас так никогда не получится.
— Проклятый род? — Богуслав вопросительно уставился на Михала.
— Не проклятый, — возразил Михал, — а Богом избранный. А эта честь всевда тяжела, Богуслав. На нас ответственность лежит.
— Вот именно, — вновь поднял вверх указательный палец Богуслав, — и я эту ответственность уже чувствую, как она давит мне на плечи. Если мы не определимся с кандидатурой будущего короля Речи Посполитой сейчас, то очень скоро это окажется вообще поздно делать. Мы обязаны опередить конкурентов. Ты со своего бока и с бока жены своей намекни Яну, что вся Литва пошла бы за Собесским, выдвинь он свою кандидатуру на пост короля.
— Хорошо, — кивнул Михал, — ну, а пока я хочу все-таки вытащить Самуля из его любимых лесов, а то совсем в медведя превратится! Уже второго гонца посылаю к нему. Хочу, чтобы помог воевать против Хованского.
— Да уж, Хованский от одной его фамилии бежать будет до Смоленска, — усмехнулся Богуслав, даже не подозревая, насколько его слова окажутся пророческими.
— И последнее, — Михал остановился, повернулся к Богуславу, но опустил голову, не решаясь смотреть ему в глаза, — меня очень волнует судьба Аннуси, Анны Марии Радзивилл.
— В каком смысле? — нахмурившись, насторожился Богуслав.
— Ты, Богуслав, откровенно не прав в отношении своей воспитанницы. Ты ее любишь. Это я знаю. Любишь, но боишься своей любви и скрываешь ее и от Аннуси, и от себя самого. Что в результате? Ты отшиваешь женихов одного за другим. Да, Михал Пац не пара ей. Тут ты прав. Но ведь тебя никогда никто не устроит. В тебе кипит жгучая ревность, — Михал только сейчас поднял глаза на кузена, ожидая бурю гневных эмоций с его стороны. Но Богуслав стоял абсолютно молча и мирно слушал, слегка склонив голову, словно раздумывая.
— Девушке пора замуж, — продолжал Михал, — с твоей ревнивой опекой она может не получить вообще никого. Подумай. Решись хоть на что-нибудь.
— Хорошо, — Богуслав неожиданно улыбнулся и потрепал Михала по плечу, как бы говоря: «Все будет добра!»