А ты не задержался там, где я тебя оставил. – Ченнинг сложил пальцы «домиком» и откинулся на спинку кресла в своем кабинете. На столе лежала раскрытая газета. Не надо быть гадалкой, чтобы знать, какой именно раздел «Таймс» привлек его внимание.
– Ты велел мне не возвращаться в Лондон, а задержаться в деревне, – хмуро ответил не спавший почти двое суток Николас.
– Насколько я понимаю, этими указаниями ты пренебрег. Вместо этого покинул укромный сельский уголок и оказался помолвленным со своей последней клиенткой, – проворчал Ченнинг. – Все очень серьезно, Николас. Берроуз гонится за тобой по пятам, а ты красуешься на домашнем приеме у Тиммерманов. Опасность грозит не только тебе, хотя это должно было заставить тебя действовать немного осмотрительнее.
Он еще не видел Ченнинга в столь взвинченном состоянии и взъерошил волосы.
– Что ты от меня хочешь? Я буду стреляться с Берроузом, если это исправит дело.
– Боже мой, да ты только послушай себя! – Ченнинг разочарованно вскочил с кресла и принялся мерить шагами комнату. – Каким образом дуэль сможет хоть что-либо исправить? Она равноценна признанию. В любом случае поставит лигу под удар. Мы не можем этого допустить.
Люди, вероятно, догадывались или хотя бы подозревали, чем занимались мужчины, работавшие на Ченнинга, однако не догадывались об их принадлежности к одному и тому же агентству, или что именно Ченнинг Деверил, сын графа, заправлял всем в этом секретном бизнесе. Тайна являлась необходимым условием существования как для клиентов, так и для джентльменов лиги.
– В таком случае, что тебе от меня надо?
– Знать, что произошло в Суссексе.
Николас беспомощно посмотрел на Ченнинга. Как он сможет объяснить Ченнингу то, что он и сам пока еще до конца не понял? Хотя нет, может, однако объяснение маловероятное, и даже если оно каким-то чудом окажется правдивым, то лишь создаст невозможную ситуацию.
– Все очень сложно.
– Черт возьми, лучше бы это так и было.
– Уверяю тебя, настоящий гордиев узел, – сухо ответил Николас. Совсем как тот, что образовался у него в животе. Он не мог спать, есть, ничего делать, погруженный в мысли об Анноре. Позаботился ли о ней Вестмор? Злится ли она? Простила ли его? Вероятно, нет. Двух дней недостаточно для умиротворения женского гнева.