Притчард аж ожил. Он не мог не съязвить Долзеллу, но ему хватило ума держать руки за спиной.
— Это прибыл Эдвард Тэтч, чтобы спасти нас. Лучше беги, капитан. В отличие от тебя Эдвард Тэтч — приватир, который верен короне, и когда я расскажу ему, что здесь произошло…
Долзелл сделал два размашистых шага вперёд и вонзил саблю в живот Притчарда. Тот, нанизанный на лезвие, туго выгнулся. Его голова откинулась назад и взгляд вверх-тормашками на миг застыл на мне, и затем тело безвольно рухнуло на стул.
— Ты ничего не скажешь своему дружку, — осклабился Долзелл и вытащил саблю.
Руки Притчарда свободно повисли по бокам.
— Его руки развязаны, — Долзелл перевел обвиняющий взгляд с Притчарда на меня.
— Ваша сабля, сэр, она разрезала веревку, — ответил я, и он вроде поверил.
Капитан развернулся и выбежал из каюты. В тот же момент "Император" тряхнуло; позже я узнал, что это корабль Тэтча взял нас на таран. Одни говорили, что капитан ринулся в бой, но удар приватирского корабля стряхнул его с палубы, и тот перелетел через планшир прямиком в воду. Другие — что капитан при мысли об эшафоте спрыгнул с борта, чтобы избежать поимки.
В комнате навигатора я взял абордажную саблю и пистолет, который засунул за пояс, затем выскочил из кабины на палубу.
Бой на корабле шёл полным ходом. Каперы взяли нас на абордаж с правого борта, а моряки "Галеры Амазонки" воспользовались возможностью дать отпор с левого. Нас было безнадёжно меньше, и я, когда еще только полез в драку, понял, что мы уже проиграли. По всей палубе, казалось, разлилась река крови. Куда бы я не взглянул, везде лежали моряки, с которыми я служил, мёртвые или умиравшие на планшире, с телами, исполосованными алыми ранами. Остальные все ещё сражались. Грохотали мушкеты и пистолеты, постоянно звенела сталь, умиравшие кричали от адской боли, и буканьеры издавали боевые кличи.
Но, тем не менее, каким-то образом я избежал сражения. Я никогда не был трусом, но я не уверен, что обменялся более чем парой ударов с врагом до того, как битва, казалось, завершилась. Многие из наших были мертвы. Остальные начали опускаться на колени, бросая сабли на палубу и надеясь, несомненно, на милосердие наших врагов. Кто-то все еще бился, включая старпома, Трэффорда, и рядом с ним был моряк, которого я не знал; вроде его звали Меллингом. Я увидел, как двое из нападавших буканьеров накинулись на Меллинга и ударили саблями с такой силой, что, каким бы ты не был умельцем в фехтовании, отразить нападение бы не удалось. Он, с заметными ранами и порезами на лице, оказался прижат к лееру, и затем раздался его крик — те двое пронзили его.