1. Санкт-Петербург. Пятница
Последние метры поезд преодолевал медленно, почти вкрадчиво, но в этом движении ощущалась непоколебимая уверенность, что все произойдет именно так, как следует: состав замрет возле перрона в тот самый момент, когда на табло возникнут цифры «07:55», и на мгновение воцарится величественная пауза.
Все-таки «Красная стрела», она и есть «Красная стрела». Это вам не «Сапсан», поездка на котором напоминала Корсакову секс во время обеденного перерыва: вроде все хорошо, а настоящего удовольствия нет. Есть ощущение суетности, которое потом никуда не денешь. Хотя, конечно, все, что угодно, — за ваши деньги.
Корсаков вспомнил свою первую поездку в Питер: тогда еще, в конце семидесятых, — Ленинград.
Билеты в ту пору были настоящим советским дефицитом. В кассах ему предложили на выбор два варианта — на восемь вечера или на полвторого ночи. Корсаков быстро посчитал: если выезжать в восемь, то в Питер приедешь часов в пять утра. Представив себя выходящим из поезда в мрачное и дождливое питерское утро, Игорь выбрал позднее отправление.
В ожидании Корсаков слонялся по ночному Ленинградскому вокзалу и видел, как к этой самой «Красной стреле» деловито двигались серьезные люди, конечно, едущие по важным делам. Мимо Корсакова прошли тогда знаменитый хоккеист Борис Михайлов, известный киноартист Донатас Банионис и певица Людмила Сенчина. До этого момента каждого из них Корсаков лицезрел только по телику, и «Стрела» казалась ему поездом для избранных.
Ну, вот, теперь среди «избранных» оказался и сам Корсаков. В общем, «Красная стрела» круче «Сапсана».
Он неспешно шествовал к зданию вокзала, когда ему в спину уткнулось что-то твердое, и нарочито хриплый голос посоветовал:
— Руки вверх и без глупостей!
— Шутник, блин, — отказался от игры Корсаков.
— А что, прикольно, — улыбнулся, протягивая руку, Глеб Маслов. — Здорово, Корсаков!
Игорь познакомился с ним недавно, летом, но случай, сведший их, стал своеобразным испытанием.
Корсаков шел тогда по пятам тех, кто хотел довести до конца «заговор Ягоды» — дело, которое началось еще в двадцатые годы, многим не давало покоя до сей поры, о чем и было рассказано в романе Константина Гурьева «Без сроков давности». (Хотя раз уж речь зашла о заговоре, то в нашей истории — это явление почти обыденное).
Ну, в общем, дело вышло напряженным, отчасти рискованным, а в таких случаях характер и суть людей, с которыми сталкиваешься, открываются сразу, без обиняков и домыслов.
С тех пор по малейшему поводу Маслов зазывал его в Питер, и Корсаков понимал, что тому просто хочется узнать о деле, которое их познакомило, больше, чем сообщалось в прессе. Корсаков каждый раз обещал навестить, обещал, но… То одно, то — другое. И вот, когда Глеб снова пригласил, Игорь дал себе слово, что приедет непременно.
