— Ну, дела, — заулыбался Азизов. — Что за товаршц-то?
— Фамилия его Корсаков. Может, слышал?
Азизов помолчал.
— Может, у вашего товарища плохие знакомые? Мельников развел руками, произнес с сожалением:
— Да я тоже об этом подумал. Некоторым его знакомым лучше бы оставить его в покое.
Азизов молчал долго. Потом спросил:
— Ну, и что я могу?
Мельников ответил, не повернув головы:
— Можешь воздержаться.
Затем помолчал, и добавил:
— Лучше — забыть.
После паузы Азизов спросил:
— И надолго?
— Навсегда!
Тимур Азизов был в бешенстве. Его унизили так, что виски сдавило и дышать стало трудно.
Вернувшись в свою машину после разговора с Мельниковым, он попросил всех выйти. Попросил вежливо: нельзя же открываться перед чернью.
Не доверяя тонированным стеклам, приложил к уху телефон и стал сам себе рассказывать стишки. Со стороны выглядело так, будто он с кем-то разговаривает, не давая собеседнику и слова вставить.
Нет, не успокоился, кровь бурлила по-прежнему, но мысль уже работала, подгоняя Тимура: «Ах, Корсаков, сукин сын! Позвал большого парня! Да ты еще больших парней не видел! Это тебе только предстоит! И то — для острастки. Ты мне пока еще нужен, Игорек, и в этом твое счастье. Недолгое».
Когда все, что следовало сделать, сложилось в единую картину, Азизов только и вспомнил о Мельникове, но лишь на миг. Сразу пролетела мысль: «Ничего не буду откладывать! Кто он такой, этот Мельников? Президентов меняем, а уж эту публику — и подавно!»
Караван из пяти машин подлетел к входу в больницу, тормознул так, что свист стоял на всю округу!
Впереди шествовали три охранника, раздвигая несуществующую толпу. Им эта игра всегда нравилась! Охрана больницы отчаянно попыталась преградить путь, но их смяли.
Азизов только успел предупредить:
— Нейтрализуйте, но — мягко, без серьезных травм. Смотрите, чтобы они «тревожную кнопку» не нажали.
Перед входом в лифт оставили двоих, лифтера тоже, на втором этаже уложили под присмотром еще двоих. На каждом этаже оставляли пару своих на всякий случай.
Когда вышли на этаж, где находилась палата Корсакова, уперлись в стойку дежурной. Девочка побледнела.
— Сиди тихо, и все будет в порядке, — пообещал Азизов и приказал: — Остаются двое. Смотрите, чтобы никаких телефонов. Двое — со мной.
Когда уже приблизились к дверям, снизу раздались звуки милицейской сирены. Кто успел? Ну, да ладно. Все равно — как мебель, решил Азизов, распахивая дверь.
В палате кроме Корсакова, лежащего на кровати, находился еще какой-то лысый толстеющий хмырь в марлевой маске.
— Пшел вон! — ласково послал Азизов хмыря.