Он сел за стол и по какой-то странной прихоти подумал о Блюмкине.
Троцкий питал к нему симпатию. Знал о нем все, до самого сокровенного, потому, наверное, и симпатизировал. Понимал, что в любой момент может его смахнуть, как таракана со столд. И Яша это тоже понимал. Вот и повод для симпатий. Хотя бы демонстративных.
Троцкий часто задумывался о нем. Очаровательный, интересный человек — Яков Блюмкин. Бесстрашный и наивный одновременно. Поначалу, познакомившись с ним, Троцкий был немного разочарован. Он ждал открытого напора, ярости, непримиримости, а перед ним стоял высокий, чуть-чуть нескладный парень с грустными еврейскими глазами и таким же взглядом. На вопросы отвечал после небольшого раздумья, казалось, взвешивая слова.
На ум Троцкому пришло странное сравнение. Он почему-то подумал, что, например, слава Шаляпина или, например, Собинова, принадлежит им по странной прихоти природы. Голос пришел к певцам еще в материнской утробе и зависел от странной игры и сочетания генов предков. А теперь именно голос — то, что сами они не создавали, прославляет их, выделяя из огромных масс людей.
Впрочем, нет, наверное, я неправ, поправил себя Троцкий. Голос и слух есть у большинства. Просто кто-то на них не обращает внимания, занимается чем-либо другим, растрачивая талант. А единицы, такие как Шаляпин, все силы отдают своему дару — они им правильно распорядились.
Так и Яков Блюмкин. Талант безудержной смелости и везения получен им от рождения, в чем личной заслуги Якова нет. Но он правильно это использует, за что тоже будет отмечен.
Сейчас, пожалуй, подумал Троцкий, Блюмкин сможет принести наибольшую пользу. Его надо правильно сориентировать, и тогда Яша пробьет любую стену. Тем более, ту, что еще только собираются возвести эти дурачки!.. Прав Ленин: промедление смерти подобно!
Блюмкин явился сразу, будто только того и ждал. Разговор с ним следовало выстроить так, чтобы он сам пришел к тем мыслям, к которым следовало прийти.
Троцкий — один из немногих, кто знал: недавно Яков возвратился из «загранкомандировки». Он с ответственным заданием выезжал в Германию.
В свое время, навязав Советской России пошлый Брестский мир, Германия загубила развитие всемирной революции. Теперь же она должна была подарить ей свежее дыхание, стать площадкой, откуда революция отправится в свой победоносный путь! И Яков Блюмкин направлялся в Германию именно с этой целью.
На него возлагались огромные надежды: если бы все зависело только от него одного, революция захлестнула бы не только Германию, но и всю Европу! Но в дело вмешались трусы, которые начали тянуть время рассуждениями о ненужных жертвах, о том, что простые обыватели не должны наказываться только за то, что они — обыватели.