— Значит, «Братство» стало чем-то вроде новой партии большевиков? — уточнил Корсаков.
— Ну, что вы! Никто не собирался отдавать власть. Все попытки хоть как-то оспорить власть партии коммунистов автоматически делали врагами тех, кто эти попытки предпринимал. Как сказал великий пролетарский писатель: «Если враг не сдается, его уничтожают». А вот искать новые пути, которые пока не противоречат ленинской доктрине, это — пожалуйста! И искали, и создавали, и придумывали все новое и новое. «Единое трудовое братство» было своеобразным клубом, где все равны. У братства имелся даже свой символ — красная роза с лепестком белой лилии и крестом — означавший полную гармонию. Глава его, Бокий, каким-то образом познакомился с интересным, своеобразным человеком по фамилии Варченко, убежденным, что в районе соединения Афганистана, Китая и Индии когда-то теплился очаг древнейшей цивилизации, так называемая Шамбала. Он считал, что жители ее обладали необычайными знаниями, принимавшимися непосредственно из Космоса, и сам, например, занимался передачей мыслей на расстояние, представляете?
— Что-то вроде Вольфа Мессинга?
Афонин не сдержался, поморщился.
— Ну, если нет иных сравнений, то и это подойдет. Бар-ченко был убежден, что существуют методики такой передачи, которые будут адекватно восприниматься. В Петрограде у него имелась лаборатория, где его опыты проводились довольно успешно. Однако Варченко утверждал, а Бокий верил, что в Шамбале хранятся знания, позволяющие подобное поставить, грубо говоря, на поток. Идея нашла горячих сторонников! Представьте себе: приезжают в некую страну несколько человек, владеющих таким знанием, и, воздействуя на население, устраивают там революцию. Настоящую, о которой весь мир, как уверены большевики, только и мечтает! Конечно, под такую идею давали и деньги, и людей, и полномочия.
Корсаков напряженно вслушивался в рассказ Афонина. Ведь тот пересказывал все, что Корсаков уже слышал, но факты у профессора складывались в особую, стройную, версию! И именно Афонина-то надо было раскручивать на всю катушку!
— Неужели было так много идеалистов? Это среди большевиков-то? — прервал Корсаков профессорский монолог.
— Так ведь большевизм для многих в значительной мере являлся именно верой! А любая вера предполагает доминирование идеализма. Это — первое. А второе, повторю, все и так верили в неизбежность скорой мировой революции.
— И в Азию двинулись экспедиции?
— Именно. Правда, того результата, на который рассчитывали, они не добились… Вообще, сейчас невозможно найти единственно правильные ответы на большинство вопросов. Ну, например, с Варченко тесно был связан Рерих..