Текст, однако, разочаровал. Это были какие-то, с точки зрения Блюмкина, достаточно общие и примитивные рассуждения о том, что нельзя творить зло, и надо всегда следовать природе. «Какой в них толк?» — недоумевал Яков.
Он долго раздумывал: стоит ли показываться на глаза Троцкому, и решил — необходимо! В конце концов, нет его, Блюмкина, вины в том, что монахи или кто там еще, писали всякую околесицу, которую сегодня едва ли под силу разобрать и профессорам!
Троцкий отнесся к новостям почти философски. Честно говоря, он не очень-то и рассчитывал на Блюмкина и тибетские результаты. Скорее, как говорится, хватался за соломинку, поэтому встретил рассказ Якова с долей юмора. Заметил, улыбаясь:
— Вот видите, Яша, пока не победила всемирная революция, еврею трудно понять жителя Тибета.
Не отругал Блюмкина великий Троцкий, даже не упрекнул, а на душе было гадко: подвел ты, Яша, великого Вождя, ай как подвел! И кто же ты после этого сам, если подводишь больших людей? Во всяком случае, хорошим точно не прославишься и в историю не войдешь ни с какого боку!
Спасительная идея пришла почти сама собой. Во время очередного визита в Ленинград он, слушая объяснения Варченко, рассказывавшего об отличиях поддельных свитков от настоящих, спросил:
— Скажите, профессор, а как делаются эти подделки?
— Точный механизм мне, разумеется, неведом, но, в принципе, он очевиден. С помощью каких-то ухищрений, основанных на знании того, как изготавливают настоящие, создавали новые, современные. Потом какие-то ловкие люди (может быть, те же самые монахи) копировали на эти заготовки текст подлинных свитков. Это наиболее вероятный путь. Неспециалисту ведь нужна не подлинность, а внешнее сходство.
— Значит, все различие заключается в том, что свиток не был изготовлен, например, несколько веков назад, и только?
— Что значит «и только»? — встрепенулся Варченко. — Ценность свитка как памятника культуры как раз в том, что он отражает состояние цивилизации именно в тот момент, когда его создавали. Это ведь, голубчик, не сегодняшняя типография, где управлять станком может любой! Создание свитка было доступно только людям, поднявшимся на высший уровень культурного развития своего времени, понимаете?
— Это-то я понимаю, — признал внутренне ликовавший Блюмкин. — Но ведь текст-то перерисовывали с подлинных свитков, так?
— Скорее всего, — немного растерянно признал Варченко.
Он постепенно начинал понимать суть вопросов, которые ему задавал этот странный человек, предложивший очень выгодную работу. Его он продолжал бояться сейчас точно так же, как в момент самой первой их встречи.