Он зажмурил глаза, подождал, в надежде на запоздалое озарение. Нет! Тщетно.
— Что же я тут могу прочесть? — даже голос его сел, сдавленный так же, как стиснута была усилием воли вся бунтарская душа Якова Блюмкина.
Варченко уловил недовольство, и легкая тревога пробежала вдоль его позвоночника.
— Но там ведь все написано.
В интонации профессора сквозило удивленное непонимание. Ведь они так хорошо перевели тексты, подготовили примечания и пояснения! Ведь это подвиг, настоящий научный подвиг! А «этот» не понимает! Он считает, что, заплатив деньги, приобрел знание так же просто, как дворничихи покупают стакан семечек?
Блюмкин молчал. Он не мог решить, чего в нем сейчас больше: гнева или разочарования. Столько времени пропало, столько денег затрачено, а результат?
— Ну, что, например, я могу извлечь из этих строк? — Блюмкин процитировал: — «Сокровенное приходит к тому, кто умеет искать его, не отыскивая, и ждать, не ожидая. Переходя из Великого Сокровенного в Шамбалу, Сокровенное ищет достойного, и жизнь есть движение достойного навстречу Сокровенному. Высшее же есть не получение Сокровенного в ожидании, ибо тогда это будет всего лишь вознаграждение, а получение Сокровенного непосредственно из Великого Сокровенного, которое само выбирает достойного. Однако и тот, кто лишен Сокровенного, достоин, ибо жил в надежде и стремлении к Сокровенному». Ну, и о чем тут речь?
Вопрос он задавал риторический и ответа не ждал. Однако Варченко уже начал сердиться. Что такое?! Невежество намерено стать учителем Знания?
— А речь тут о том, голубчик мой, что человек не должен всю свою жизнь подчинять только одной цели, даже самой великой и достойной. Человек должен жить гармонично, веря в получение некоего знания, но, не делая это сутыо всей совокупности своих отношений с миром, понимаете?
Блюмкин замер. Что тут сложнее и дальше от понимания: слова на бумаге или пояснения профессора? А ведь обещали и обнадеживали. Вот сукины дети…
Однако воли чувствам не дал: не время и не место. Дело надо делать.
Пришлось довольно долго, окольными путями и иносказаниями, разъяснить Варченко суть ожидаемого. И только в декабре того же двадцать восьмого профессор смог дать легкую надежду: что-то такое есть. Есть описания занятий, которые проводили с монахами, готовившимися к дальним путешествиям в поисках Истины и новообращенных.
Правда, времени у Блюмкина в тот раз оказалось мало. Уже все было готово для очередной его поездки, как всегда, полной опасностей и приключений, ради которой, наверное, и появился когда-то на свет в бедной семье Янкель Блюмкин, артист авантюры.