.
Хотя журналисты знали меньше дипломатов, большинство из них понимали, что миллионы человек умирают от голода. Влиятельный московский корреспондент газеты «Нью-Йорк Таймс», Уолтер Дюранти, делал все от него зависящее, чтобы дискредитировать правдивые репортажи Джоунса. Дюранти, получивший Пулитцеровскую премию в 1932 году, назвал описание Джоунсом голодомора «большой страшной историей». Утверждение Дюранти о том, что это был «не настоящий голод», а только «повсеместная смерть от болезней из-за недоедания», вторило советской позиции и использовало эвфемизм как ложь. Это было различие по Оруэллу, и сам Джордж Оруэлл считал украинский Голодомор 1933 года главным примером черной правды, которую мастера слова раскрасили в яркие краски. Дюранти знал, что миллионы человек погибли от голода, однако в своих журналистских статьях твердил, что голод служит высокой цели. Дюранти считал, что «нельзя сделать омлет, не разбив яиц». Единственным, кроме Джоунса, журналистом, писавшим серьезный материал на английском языке, был Малком Маггеридж, который анонимно печатался в «Манчестер Гардиан». Он писал, что голод – «одно из самых чудовищных преступлений в истории, настолько ужасное, что люди в будущем будут с трудом верить, что он в действительности имел место»[100].
По правде говоря, даже людям, имевшим самый непосредственный интерес к событиям в Советской Украине, то есть украинцам, жившим за границей, понадобились месяцы, чтобы понять масштабы голода. Около пяти миллионов украинцев жили в соседней Польше, и их политическое руководство неустанно работало над тем, чтобы привлечь международное внимание к массовому голодомору в Советском Союзе. Но даже они осознали масштаб трагедии только в мае 1933 года, однако к тому времени большинство жертв уже были мертвы. В течение того лета и осени украинские газеты в Польше писали о голодоморе, а украинские политики в Польше организовывали марши и протесты. Руководительница украинской феминистической организации пыталась организовать международный бойкот советских товаров, обращаясь за поддержкой к женщинам мира. Было предпринято и несколько попыток достучаться до президента США Франклина Рузвельта[101].
Ничто из перечисленного не помогло. Законы международного рынка гарантировали, что зерно, отобранное у Советской Украины, будет кормить других. Рузвельт, занятый прежде всего положением американских рабочих во время Великой депрессии, хотел установления дипломатических отношений с Советским Союзом. Телеграммы от украинских активистов пришли к нему осенью 1933 года – именно тогда, когда его личная инициатива по установлению американско-советских отношений начала приносить плоды. Соединенные Штаты расширили дипломатическое признание на Советский Союз в ноябре 1933 года.