– Обстоятельства выше нас, – пожал плечами Хейз.
– Мораль – это всего лишь вопрос средств и возможностей, – сказала Джей.
– Как и убийство, – ответил Хейз.
– Хотите строить из себя чистюлю – дело ваше. Просто я хочу сказать, что сейчас у меня есть желание поразвлечься с вами, а завтра от него может и след простыть. От него может не остаться следа даже через десять минут.
– Ну вот, теперь вы все испортили.
Джей вопросительно подняла бровь.
– Я уж было возомнил о себе. А это, оказывается, всего лишь минутная прихоть.
– Что вы от меня хотите? Чтобы я вас раздела и изнасиловала?
– Нет, – сказал Хейз, поднимаясь. – Давайте отложим рейс из-за нелетной погоды.
– Погода, между прочим, летная.
– Вдруг еще испортится.
– Да? Есть хорошая старая поговорка: «Молния в одно и то же место два раза не ударяет».
– Вы знаете, – сказал Хейз, – я сейчас, кажется, пойду и застрелюсь.
Джей улыбнулась.
– Вам не кажется, что вы слишком самоуверенны?
– Неужели?
Какое-то мгновение они пристально смотрели друг на друга. В ее лице не было чувственности, не было и гнева оскорбленной женщины, только грустное одиночество маленькой девочки, живущей в огромной квартире на верхнем этаже с кондиционером в гостиной. Леди Эстор пожала плечами.
– Ну, черт с вами, можете когда-нибудь позвонить. Вдруг прихоть вернется.
– Ждите нашего полицейского, – ответил Хейз.
– Подожду. Он может перебежать вам дорогу.
Хейз с философским видом пожал плечами.
– Везет же некоторым, – сказал он и вышел из комнаты.
Кому везет, а кому и нет. В этот знойный день Стив Карелла и Мейер Мейер безусловно относились к последним.
Часы показывали без двадцати два, и дома накалились до такой степени, что, казалось, вот-вот станут вишневыми, тротуары горели, люди усыхали, автомобильные шины таяли, и всем, не только любителям научной фантастики, стало ясно, что Землю каким-то непостижимым образом занесло слишком близко к Солнцу. Еще немного – и она запылает огромным костром. Это был последний день, Ричард Матесон накликал-таки беду: земной цивилизации суждено было погибнуть в разжиженной лаве.
Словом, стояла чудовищная жара.
Мейера Мейера можно было выжимать. Он потел даже зимой, почему, этого никто объяснить не мог. Возможно, просто нервная реакция, считал он. Во всяком случае, пот выделял всегда. Сегодня же Мейер просто тонул в нем. Детективы таскались по замызганной Крайтон-авеню от одной лавки подержанных товаров к другой, от одной открытой двери к другой, и Мейер думал, что вот сейчас он умрет, причем самым недостойным бравого полицейского образом. Он умрет от теплового удара, и в газетах в отделе извещений о смерти напишут просто «Коп хлопнулся». А если заголовок об этом событии появится где-нибудь в «Верайети», тогда это может быть: «Потный коп сыграл в гроб».