Одним словом, для постороннего наблюдателя самым удивительным в это время явлением показалась бы непобедимая энергия масс, спокойно продолжавших делать свое обычное дело, не обращая внимания на зарождение в их среде новой гигантской силы, предназначенной для дел огромного масштаба.
Совершенно так же, как перед самым началом водопада широкий и глубокий поток мирно катит свои воды, точно им предстоит проследовать в том же порядке до самого океана, народные волны того времени мирно катились, не предчувствуя катастрофы. Издали уже слышались шаги приближающейся эпохи гигантов, а в обществе шли все те же толки о банкротстве науки, о наилучшей формуле прогресса, о желтой опасности. Крупной перемены жизненного строя никто не ждал, потому что старые средства менять этот строй — маленькие революции, при которых мелкие людишки свергали мелкого деспота для того, чтобы самим стать на его место, — потеряли в народе всю свою привлекательность. Никому не приходило в голову, что новая перемена совершится при помощи новых больших средств. А перемена эта уже надвигалась…
Рассказывать подробно о ее наступлении — значило бы писать историю всего мира, но так как история эта представляет собой процесс почти одинаковый как в целом, так и в подробностях, то мы расскажем лишь о том, что случилось в маленьком, хорошеньком поселке Чизинг-Айбрайт в Кенте. По этому образчику читатели могут судить и о том, что происходило в целом мире.
Чизинг-Айбрайте был, конечно, викарий. Викарии, однако, бывают разные, и из всех их сортов я меньше всего люблю пегих, то есть таких, которые, будучи реакционерами и консерваторами по профессии, проявляют страсть к новшествам, к реформам. Чизинг-Айбрайтский викарий не принадлежал к их числу. Это был маленький, полненький, в высшей степени благонамеренный и консервативно мыслящий человек. Для того, чтобы потолковать о нем, нам нужно вернуться немножко назад, к тому времени когда миссис Скиннер — помните ее бегство с фермы? — перенесла себя и «Пищу богов» в идиллическую обстановку заурядного английского поселка.
При свете заходящего солнца поселок этот казался тогда особенно красивым. Ряды крытых соломою или красной черепицей коттеджей тянулись по долине, под горою, покрытою буковым лесом, окаймляя прихотливо извивавшуюся дорогу, которая спускалась от церкви к мосту. Почти каждый коттедж был с фасада огорожен решеточкой, обсаженной розовыми кустами или тисовыми деревьями. Викариат стоял отдельно между гостиницей и церковной колокольней весьма почтенного вида. Под мостом, между кустами ивняка, струился довольно быстрый и широкий ручей, вода которого пенилась, а местами сверкала как зеркало. Одним словом, вид поселка был чисто английский — старая культура, спокойствие и безмятежность так и бросались в глаза под горячими лучами солнца.