* * *
В комнате для допросов лейтенант Бернс беседовал с Мартой Ливингстон.
– А вы не стесняетесь в выражениях, миссис Ливингстон.
– Кто будет заботиться о выражениях, когда его утром вытаскивают из постели и волокут в полицейский участок.
– Вы не испытывали неловкости, выходя на улицу в одной комбинации?
– Нет. Я держу себя в форме. У меня красивое тело.
– Что вы с мистером Крониным пытались спрятать?
– Ничего. Мы любим друг друга. Я не постыжусь кричать об этом со всех перекрестков.
– Почему он пытался убежать?
– Он не пытался убегать. Он им все сказал. Он сказал, что хотел посмотреть, идет ли дождь.
– И для этого надо было карабкаться на пожарную лестницу?
– Да.
– Вы отдаете себе отчет в том, что вашего сына Ричарда, может быть, уже нет в живых?
– Меня это не волнует. Хорошо было бы избавиться от этого подонка. Для него лучше умереть, чем путаться с теми, с кем он путался. Вместо сына я вырастила бродягу.
– С кем же он путался?
– С уличными бандитами. В каждом районе этого проклятого города одна и та же история. Делаешь все, чтобы вырастить ребенка, и что из этого получается? Ах, не заводите меня, пожалуйста.
– Ваш сын сказал вам, что он уходит из дома?
– Нет. Я уже все рассказала другому полицейскому, когда сообщала об его исчезновении. Я не знаю, где он, и мне наплевать на него. Главное, мне дадут пособие. И хватит об этом.
– Вы сказали полицейским, которые вас сюда привели, что ваш муж умер. Это правда?
– Да, он умер.
– Когда?
– Три года назад.
– Он умер или оставил вас?
– Это одно и то же, не так ли?
– Не совсем.
– Он ушел.
На какое-то мгновение в комнате воцарилась тишина.
– Три года назад?
– Три года назад. Когда Дику было шестнадцать. Собрал свои вещи и ушел. Вы не знаете, как трудно растить мальчика одной. Теперь и он ушел. Мужчины все одинаковы. Вонючие козлы. Им всем нужно только одно. Хорошо, я предоставляю им свое тело. Но не это, – она указала на сердце, – сюда, где все болит, им путь закрыт. Все грязные козлы, все до одного.
– Как вы думаете, ваш сын мог убежать с одним из своих друзей?
– Я не знаю, что сделал это гаденыш, и не хочу знать. Где его благодарность? Когда его отец ушел, я растила его одна. И что я получаю за мои труды? Он убегает от меня. Бросает работу и убегает. Он такой же, как и все они, грязные козлы. Нельзя доверять ни одному мужчине. Пускай валяется где-нибудь, нисколько не жалко.
Вдруг она разрыдалась.
Она застыла на стуле, сорокапятилетняя женщина с неестественно яркими рыжими волосами, пышногрудая, полная, в одной комбинации, с выцветшими глазами пьяницы. Она сидела неподвижно, закусив губы, нос у нее набух и покраснел, а по застывшему в немом отчаянии лицу струились крупные слезы.