– Хотели к учителю в кабинет залезть и взломать его шкаф, – констатировал сантехник, усаживаясь на табуретку возле стола и посматривая на закипающий чайник. Осуждения в его голосе в общем-то не было, он просто констатировал факт, не очень-то приятный, хотя – что ж тут поделаешь? – совершенно правдивый.
– Хотели. – Волкогонов помолчал, посмотрел на Андрея – тот стоял бледный, опершись о стеллаж с деталями и инструментом. – Только у него свет в кабинете горел, так что мы внутрь заглянули… А там Надя. И он… и она…
– Вот мы и решили проследить, – подал голос Масляев, – и попали сюда. А тут какая-то чертовщина творится.
– Чертовщина, говоришь? – Кузьмич, казалось, разговаривал сам с собой и ответ его не очень-то интересовал. В этот момент как раз и чайник подоспел. Сантехник поднялся и в полном молчании разлил по чашкам кипяток.
– Садитесь-ка, – указал он ребятам на продавленный старый диван.
– Она, наверное, раньше времени приперлась к школе… Мы ж сказали – не надо… А Контуженый ее увидел из окна, вышел и потащил к себе, типа отругать за то, что она одна у школы шляется… А доказательство есть! Он сюда ее потом потащил! – запальчиво начал Волкогонов, которому показалось, что слишком долго они беседуют, да еще и чай тут пить собрались, а ведь где-то там, в недрах этих катакомб, Надя ждет помощи. В конце концов именно из-за них она оказалась в опасности, если бы они не взяли ее с собой…
Он разжал кулак, который все это время судорожно сжимал, и протянул на ладони Кузьмичу Надину сережку.
– Я ее в том коридоре нашел. Который влево от лестницы идет.
Масляев подошел поближе, чтобы тоже рассмотреть находку товарища, то же самое сделал и сантехник. Они молча уставились на раскрытую ладонь.
– Хм… – протянул Кузьмич и взглянул на Волкогонова.
Там лежал крохотный камушек, которых по полу подвала было несметное количество.
У Романа внутри все оборвалось.
– Кузьмич, честное слово… Я не знаю, как это… Черт! Да я поклясться могу, что нашел Надину сережку. Я руку специально не разжимал, чтобы не потерять… – В голосе парня слышались чуть ли не слезы. От злости и беспомощности хотелось схватить табуретку и швырнуть ее об стену. Теперь никто ему не поверит. Никто не захочет помогать в поисках Нади. Никто не выведет на чистую воду военрука. Волкогонов со злостью швырнул камушек на пол.
– Тихо-тихо. Не кипятись так, парень. Я тебе верю, – неожиданно пробасил Кузьмич, поднимая камешек.
– Да вы не понимаете!..
– Верю, говорю. Садитесь, потолкуем.
– Но время не ждет!
– Спешка хороша при ловле блох. Да и все равно нельзя вам на ночь глядя в катакомбы идти. Придется утра дождаться.