– Дорогая, он совершенно прав, – сказала Лиз, любуясь бриллиантом в своем кольце.
– Конечно же, я прав. Либо ты сидишь сложа руки, либо ты действуешь, правильно, Лиз?
– Абсолютно верно, – сказала Лиз. Она решительно поднялась с дивана. – Я и сама бываю не прочь осуществить иногда кое-какие действия. – Она глянула на часы. – Ну, мне решительно пора возвращаться в свою скромную хижину на склоне холма. Вы сегодня вечером собираетесь в клуб?
– Может быть, – сердито отозвалась Диана.
– Угу, – произнесла Лиз, пристально приглядываясь к Диане. – Я, кажется, поняла, что именно ей нужно в данный момент, – сказала она Кингу.
– Кажется, и я – тоже.
– Догадываюсь. Кстати, если Пит спросит... – она оборвала себя на полуфразе. – А, ерунда, он уже достаточно большой мальчик. – Она помахала им рукой и вышла из дома, крикнув на прощание: – Желаю поразвлечься.
После ее ухода в гостиной установилась мертвая тишина. Диана стояла совершенно неподвижно почти в центре огромной комнаты. Кинг некоторое время молча изучающе смотрел на нее, а потом стал медленно приближаться к ней, заходя со спины.
– Диана? – мягко окликнул он.
– В чем дело?
– Диана, я сейчас сам сижу на дереве и сверху слежу за тобой...
– Что? – спросила она, не поняв.
– Предупреждаю тебя совершенно честно... что в любой момент я готов напасть на тебя из засады!
Он внезапно бросился и крепко прижал ее к себе. Губы его оказались всего в нескольких сантиметрах от ее губ.
– Отпусти! – сказала она. – Если ты решил, что можешь... – Но Кинг уже целовал ее. Она попыталась было вырваться, но затем подчинилась его поцелую, прижалась к нему. Потом отвела свое лицо, чуть запрокинув голову. – Ты... ты нахал, – ласково сказала она.
– Правильно, – сказал он и припечатал это утверждение новым поцелуем.
– Самый настоящий нахал, – проговорила она покорным тоном. – И тебе должно быть стыдно за свое поведение.
– Мне стыдно. Я просто умираю от стыда, – новый поцелуй. – Но ты слишком красива. А эта прядь в твоих волосах делает тебя просто неотразимой.
– Вот видишь, я слишком хороша для такой грубой гориллы.
– Это уж точно. Послушай, а на который час у нас назначен обед?
– А в чем дело? – спросила она с явным подозрением в голосе.
– Мне подумалось, что мы успели бы... – и он снова стиснул ее.
– Мне совсем не понравилось, когда ты обсуждал меня перед Лиз, будто я выставлена на аукционе крупного рогатого скота или что-то в этом роде.
– Но ты просто великолепнейший экземпляр. На аукционе начался бы страшный ажиотаж, – сказал он, снова целуя ее. – Но ты так и не ответила мне.