Глухо прозвучал далекий грохот грома, комнату озарила вспышка молнии и затем стены сотряс ещё один раскат. Мелодично звякнули хрустальные подвески канделябров. Удар грома, от которого, казалось, задрожала земля, с грохотом раскатился по галерее и, наконец, серебряные струи дождя звонко забарабанили по оконному стеклу.
Бросив последний взгляд на лицо на портрете, Данте Лейтон кое-как заковылял к обитому декоративной тканью удобному креслу с высокой спинкой. Заботливый Кирби достал ему палку, чтобы он мог не наступать на сломанную лодыжку.
Прислонив её к стене, Данте схватился за спинку кресла, чтобы немного передохнуть, вглядываясь в сумрак галереи. Он пытался представить себе, сколько раз здесь ходила Рея, уносясь в далекое прошлое в своих мечтах о неистовом предке и даже не представляя себе, что в один прекрасный день её собственная судьба приведет её в объятия авантюриста.
И сидя в сгущавшихся сумерках, Данте Лейтон, бывший капитан Морского Дракона, довольно улыбнулся. Несмотря ни на что ему удалось-таки проникнуть за суровые, кованые железом ворота её замка. Ему вспомнился тот день, когда он в первый и в последний раз говорил с герцогом под крышей его дома. Надменный Люсьен Доминик был вынужден извиниться перед ним, уверяя, что ничего подобного больше не случится. А затем, к вящему изумлению Данте, герцог втолкнул в комнату двух встрепанных, неловко переминающихся с ноги на ногу юнцов. Лейтон вначале взглянул на того, кто был повыше. Рыжеволосый паренек, его лицо побагровело так, что почти слилось с огненного цвета кудрями, когда он срывающимся голосом бормотал невнятные, хотя, похоже, искренние извинения. Но потом его взгляд встретился с фиалковыми, как у Реи, глазами Робина Доминика и Данте был поражен. Что-то мучительно знакомое было в этом мальчике с его вьющимися темными волосами и странно глубоким взглядом. Конечно, глаза его были того же цвета, что у Реи, но все же ... все же было что-то ещё в этом мальчишке, который приносил извинения с такой хорошо ему знакомой гордостью и высокомерием.
Мальчиков заставили извиниться и перед Кирби, и даже перед Конни Бреди, на этом настоял герцог. Но Данте удалось перехватить сверкающий взгляд, которым обменялись юный Бреди и лорд Робин, и он догадался, что эти двое ещё надеются свести на досуге счеты.
Данте со вздохом вытянул ноющую ногу, проклиная свою рану, которая вынуждала его держаться ото всех в стороне, словно он был парией. Но как только он встанет на ноги, этому придет конец.
Как раз в эту минуту он и услышал стаккато каблучков, кто-то бежал по галерее. Откинувшись в тень, он застыл в молчании, надеясь разглядеть, кто же этот посетитель. Его пальцы с силой стиснули рукоятку трости. Странно, он чувствовал себя чуть ли не голым, когда при нем не было шпаги. И в самом деле, подумал Данте, он ведь сейчас совсем беспомощен, и приди кому-то из семейства Домиников мысль избавиться от нежелательного родственника, это не составит никакого труда. Но терпеливо поджидая в сгущавшихся сумерках, он скоро обнаружил, что перед ним женщина. Он не мог ошибиться, вихрем разлетались пышные юбки, но несмотря на спешку, с которой бежала незнакомка, она резко остановилась и подняла лицо к портрету знаменитого предка.