Но к величайшему удивлению Данте, тот даже бровью не повел. Хитрый огонек сверкнул в темных глазах, а тонкие губы искривились в усмешке и Данте внезапно почувствовал неясную тревогу.
- Сколько лет уж прошло с тех пор, как вы последний раз были в Мердрако. Я ведь предупреждал вас, Данте, очень многое переменилось за это время. Если бы вы в свое время остались, если бы не повели себя, как последний трус, думаю, нам бы вместе удалось как-то поправить дела. Но теперь уж ничего не поделаешь, - и он бросил на Данте насмешливый взгляд, ведь мне пришлось продать кое-какие земле, которые издавна входили в поместье Мердрако. И теперь, боюсь, вы уже не найдете тех великолепных владений, которыми ваши предки правили столетиями. Впрочем, Данте, вам некого винить, кроме самого себя, ведь вы сами спустили за карточным столом фамильное состояние Лейтонов. И уж теперь вам не удастся заполучить назад эти земли! Даже если бы я и сейчас действовал в ваших интересах, неужели вы так глупы, что рассчитываете, будто я откажусь от них в вашу пользу?! Мне вас искренне жаль, поверьте! Вы, вне всякого сомнения, лорд замка Мердрако, но земли ваших предков навсегда ушли из ваших рук и вам не принадлежит ничего, кроме кучи старых камней на высоком холме, именуемых замком. А что, неплохое место для романтических мечтателей, а, Данте? - ухмыльнулся сэр Майлз.
Но он просчитался. Он недооценил своего соперника. Перед ним был вовсе не тот отчаявшийся, безвольный юноша, который когда-то бежал из Англии, а человек, бывший некогда капитаном легендарного Морского Дракона, человек, который повидал в своей жизни столько, сколько и не снилось сэру Майлзу.
Тот медленно и зловеще улыбнулся, и если бы кто-то из его команды увидел эту улыбку, он бы не сомневался ни минуты, что она не предвещает ничего хорошего.
- Я не убью вас нынче же вечером, Майлз, - резко сказал Данте, оскорбительно назвав старика по имени, - Мне всегда хотелось доставить себе удовольствие - заставить вас пройти через те же мучения, которые выпали на мою долю. Поэтому я не стану торопиться. Мне хочется увидеть, как вы корчитесь в муках, гладя, как мир ваш разваливается на куски. А потом, когда вы будете валяться у меня в ногах, умоляя о прощении, может быть, я и смилуюсь, и прекращу ваши страдания.
Сказать, что сэр Майлз и Рея вместе с родителями были поражены, значит, ничего не сказать. Но бывший опекун хорошо знал глубину ненависти, которую питал к нему Данте, ведь никто не знал лучше, чем он сам, сколько горя он ему принес. И сейчас он почувствовал, как ледяной озноб мурашками пробежал по спине, а несколько слов, произнесенных холодным, уверенным тоном, прозвучали для него, как набат.