«А теперь?» – спросила Кира.
Диердре покачала головой.
«Больше нет. Довольно с меня делать из мужчин героев. Я найду других героев».
«А как насчет тебя?» – спросила Кира.
Диердре озадаченно посмотрела на подругу.
«Что ты имеешь в виду?»
«Почему ты не смотришь на себя?» – спросила Кира. – «Разве ты не можешь быть сама себе героиней?»
Диердре фыркнула.
«Разве я могу ею быть?»
«Для меня ты – героиня», – ответила Кира. – «То, что ты там пережила, я бы пережить не смогла. Ты выжила. Более того – ты снова на ногах и двигаешься вперед даже сейчас. Это делает тебя героиней в моих глазах».
Казалось, что Диердре задумалась над ее словами, когда они продолжили свой путь в тишине.
«А ты, Кира?» – наконец, спросила Диердре. – «Расскажи мне что-нибудь о себе».
Кира удивленно пожала плечами.
«Что бы ты хотела знать?»
Диердре прокашлялась.
«Расскажи мне о драконе. Что там произошло? Я никогда не видела ничего подобного. Почему он прилетел к тебе?» – Она колебалась. – «Кто ты?»
Кира удивилась, услышав страх в голосе подруги. Она задумалась над ее словами, желая ответить честно, желая, чтобы у нее был ответ на этот вопрос.
«Я не знаю», – в конце концов, честно ответила Кира. – «Полагаю, именно это я и собираюсь выяснить».
«Ты не знаешь?» – переспросила Диердре. – «Дракон опустился с неба, чтобы сражаться за тебя, а ты не знаешь, почему?»
Кира подумала о том, насколько безумно это прозвучало, но она могла только покачать головой. Девушка машинально подняла глаза к небу и, не в силах бороться с собой, между искривленными ветками надеялась увидеть какие-либо признаки Теоса.
Но она не увидела ничего, кроме мрака. Кира не услышала дракона, и ее ощущение оторванности усилилось.
«Ты знаешь, что ты другая, не так ли?» – спросила Диердре.
Кира пожала плечами, ее щеки запылали, потому что ей стало неловко. Девушка спрашивала себя, не смотрит ли подруга на нее как на некую чудачку.
«Когда-то я была уверена во всем», – ответила Кира. – «Но сейчас… Я честно больше не знаю».
Они продолжили скакать еще несколько часов, снова погрузившись в уютное молчание. Иногда они неслись рысью, когда лес открывался, в другие часы лес был таким густым, что им приходилось спешиваться и вести своих лошадей под уздцы. Кира все время нервничала, ей казалось, что на них в любую минуту могут напасть, она ни на секунду не могла расслабиться в этом лесу. Она не знала, что причиняло ей наибольшую боль: холод или голод, раздирающий ее живот. Мышцы девушки изнывали от боли, и она не ощущала своих губ. Кира чувствовала себя несчастной, она едва могла поверить в то, что ее поиски едва начались.