– А может, его выставят в каком-нибудь музее?
Холмс искренне рассмеялся:
– Вы, видимо, забыли, кто такой мистер Тиффани. Он коммерсант, делец. Скорее всего, он прикажет разобрать цепь, после чего продаст камешек за камешком. Так он заработает больше денег, чем получил бы за пояс целиком.
– Не может этого быть, Холмс.
– Вы все еще мечтаете отправиться на поиски сокровищ, Уотсон? Я вас понимаю. Сам факт обнаружения находки приводит в восторг, даже если потом с ней приходится расстаться. Кроме того, в каждом англичанине живет мечтающий о приключениях мальчишка. Смею заметить, не самое плохое качество. Ладно, попробую отыскать этот Бриллиантовый пояс, однако прошу сразу меня простить за отсутствие должного энтузиазма. В ходе поисков драгоценностей, скорее всего, нам еще не раз придется столкнуться с тем, сколь презрен и низок порой бывает человек. Более того, я абсолютно уверен, что мы обязательно встретимся с людской подлостью, когда я отыщу пояс.
– Если отыщете, Холмс.
– Когда, – спокойно поправил меня он.
Глава пятая
Завтрак у Тиффани
Я никогда не сталкивалась с человеком, который относился бы к своему имуществу более небрежно, чем Ирен Адлер. И дело не в том, что у нее не было личных вещей, как раз наоборот. Еще когда мы жили в скромной квартирке в итальянском квартале на улице Сефрен-Хилл, комнаты были битком забиты самым разным барахлом.
Словно котенок, чье любопытство перевешивает страх и робость, я обследовала свое новое жилье постепенно, шаг за шагом. Сперва я обнаружила, что Ирен невероятно щедра и относится к богатству воистину по-рыцарски. Все ее вещи автоматически принадлежали и мне. Стоило моему взгляду чуть дольше мгновения задержаться на какой-нибудь шали, покрытой причудливым узором, как Ирен тут же бросалась в бой:
– Что, Нелл, вещица приглянулась? Забирай!
– Нет, – тут же поспешно начинала протестовать я.
Бросающие в жар краски, бахрома и шелка были не в моем вкусе и, что более важно, не из моей жизни.
Тут Ирен подходила к распахнувшему крышку-пасть сундуку, будто изрыгавшему из своих недр вещь за вещью, которые потом громоздились кучей на кровати моей подруги, и доставала из него еще одну шаль, скажем цвета слоновой кости с бахромой покороче.
– Вот эта тебе придется больше по вкусу, – говорила подруга со столь непоколебимой уверенностью в голосе, что я чувствовала себя просто обязанной заявить, что и эта шаль для меня слишком безвкусная.
Однако у меня не поворачивался язык возразить Ирен.
Однажды мне так надоел всякий скарб, загромождавший комнаты, что я решила выяснить, чем же все-таки мы владеем. Мебели в квартире стояло немного, и практически вся она утопала под грудами барахла. Исключение Ирен сделала только для приземистого пианино, да и то лишь в той степени, чтобы можно было поднять крышку. Возле камина стояли два мягких кресла с яркой, но, увы, попорченной молью обивкой. Напротив у стены примостился раскладной диван, над которым висела афиша «Гамлета» с Генри Ирвингом