Ирен плюхнулась на диван и, откинувшись на спинку, замерла. В этой позе она особенно напоминала фотографии Сары Бернар или женские портреты кисти прерафаэлитов, сохраняя благодаря корсету великолепную осанку. Корсеты, в силу своей жесткости, крайне неудобны, и нет ничего удивительного в том, что Лилли Лэнгтри предпочитала их не носить. Однако Ирен держалась так, будто чувствовала себя в корсете вполне сносно.
– А как тебе ирландское тщеславие Уайльда? – фыркнула она. – Держу пари, Флоренс Стокер решила оставить у себя подарок Оскара отнюдь не из сентиментальности. Интересно знать, что за тайна здесь скрывается. И вообще, мне до смерти надоел этот дурацкий пояс мистера Тиффани! – взорвалась она, прижав ладонь ко лбу, словно ее мучила головная боль. – Я так и знала, что окажусь в тупике. Страшно не хочется признаваться в том, что оплошала, – угрюмо добавила она, – вот только что мне остается делать? Он скоро уезжает.
Сетования моей подруги прервал стук в дверь. Открыв, я обнаружила на пороге хозяйскую дочку Софию, напоминавшую мне маленького кролика.
– Там внизу джентльмен… Он просил вам передать вот это.
Взяв в руки визитную карточку, я подошла к камину, в котором догорало пламя.
– Как… как странно!
– Еще один гость? – взорвалась Ирен. – Я этого не вынесу. Поэт и так вымотал мне все нервы. Кто бы он ни был, пусть убирается прочь. Какое хамство приходить в гости без предупреждения!
– Я, конечно, могу написать на визитке, что ты не принимаешь, и попросить Софию вернуть ее гостю, однако, боюсь, больше мистер Нортон к нам не придет…
– Вот и славно. Пусть катится к черту… Мистер Нортон?! – Ирен резко села, хотя я всегда считала, что проделать подобное в корсете, мягко говоря, весьма затруднительно. – Боже всемогущий! София, дитя мое, передай мистеру Нортону, что он может подняться к нам. Нелл, что написано на визитке? – Не дожидаясь моего ответа, подруга подскочила ко мне и вырвала карточку у меня из рук.
– Только фамилия и адрес, – промолвила я.
– Темпл[17]. Он адвокат, тот самый!
– Если ты обратишь внимание, на обратной стороне он написал, что желает тебя видеть.
– Почерк резкий, отчетливый… Никаких признаков немощи. Значит, старый Нортон достаточно бодр. И почему никто о нем не знал? Зачем он явился ко мне? Живее, Нелл, мне нужен беспристрастный свидетель. Давай, моя хорошая, спрячься за занавесками. Будешь записывать все, что слышишь, я сейчас слишком устала, и мой ум притупился. Сиди тихо как мышка. Будешь моими ушами. Кто знает, может, мне и будет чем порадовать мистера Тиффани. Вот так удача!