– Я не хочу подслушивать! – пискнула я из-за занавесок, приглушивших мой голос.
Тут в дверь громко постучали.
Прежде чем Ирен успела открыть, в дверь загрохотали снова. Затем я услышала, как щелкнул замок и скрипнула задвижка. Потом воцарилась тишина. Мне показалось странным, что у старого Нортона, принимая во внимание его почтенный возраст, еще остались силы так громко барабанить в дверь.
– Мисс Адлер? – рявкнул глубокий мужской голос.
«А он, вдобавок к завидному здоровью, еще и вспыльчив», – подумала я.
– Это я… – сдавленным от удивления голосом промолвила моя подруга. – Заходите, мистер Нортон.
Не успела она договорить, как я услышала звук тяжелых шагов, немного приглушенных нашим тоненьким ковриком. Я представила пожилого полного краснолицего джентльмена с седыми бакенбардами и выпирающим пузом. Одним словом, папа Вильям из известного стихотворения[18]. Этот образ, достойный произведений Диккенса, являлся исключительно порождением моего воображения, поскольку гостя я видеть не могла. Я приникла ухом к занавеске.
– Похоже, мой визит вас удивил, – заметил джентльмен.
– Честно говоря, да. Не желаете присесть?
– Не вижу в этом необходимости. То, что я пришел сказать вам, мисс Адлер, не подразумевает всяких лишних церемоний. Если желаете, можете сесть. Думаю, вам это понадобится.
– Пожалуй, – тихо проговорила Ирен.
Я едва могла узнать свою подругу. До меня донесся шелест юбок – Ирен решила последовать совету гостя. Мистер Нортон принялся мерить гостиную шагами. Я видела, как поблескивают его ботинки в свете мерцающих углей в камине.
– Чем обязана? – спросила Ирен.
– Вашими чертовыми расспросами. Тем, что вы лезете в дела моей семьи.
– Дела вашей семьи?
– Не пытайтесь отрицать, что вы каждого встречного-поперечного расспрашивали о неком Нортоне. Только пламя улеглось, а вы снова ворошите угли! Я не позволю вам опять раздуть скандал. Предупреждаю: я адвокат и знаю, как обходиться с людьми вашего сорта.
– И о каком же именно сорте идет речь, мистер Нортон? – уточнила Ирен на удивление спокойным голосом.
– Насколько я понимаю, о театральной братии. Впрочем, это не имеет никакого значения. Мне плевать, кем вы работаете, хоть тряпичницей. Я требую, чтобы вы немедленно прекратили лезть в дела нашей семьи.
– Лично мне не все равно, кем я работаю, мистер Нортон. Я, между прочим, певица и актриса.
– Совсем как Лилли Лэнгтри, – фыркнул он.
– Она дилетантка. Я профессионал. И я не рекламирую мыло.
– Да мне все равно, чем вы занимаетесь, главное, не суйте нос в мою жизнь. А так – хоть на неоседланной лошади скачите, распевая «Янки-дудль», мне какое дело.